Санкт-Петербург
7.4

Расписание фильма в Санкт-Петербурге, 21 декабря
Еще по одной

Druk, Дания, 2020

Расписание

Родина
Гостиный Двор
Невский проспект
Санкт-Петербург, Караванная, 12
8.8
2D, SUB
Реклама
Смотрите дома онлайн
Кино за 1 ₽ в онлайн-кинотеатре Okko
Смотреть в
Описание Афиши
Описание прокатчика
Алкодрама Томаса Винтерберга

Томас Винтерберг, один из лидеров знаменитой «Догмы-95», в последние годы попал в мощную турбулентность: за хитом «Охота» шла сухая экранизация «Вдали от обезумевшей толпы», за автобиографической «Коммуной» — клюквенный «Курск», выполненный в манере «детский рисунок» (так и задумано, но осадочек остался). В 2020-е Винтерберг врывается с комедией про историка, психолога, экономиста и физрука, которые решили вывести формулу счастья благодаря ежедневному употреблению спиртного. Так ли это остроумно на самом деле — узнаем, когда увидим в кадре Мадса Миккельсена и Марию Бонневи.

  • Еще по одной – афиша
  • Еще по одной – афиша
  • Еще по одной – афиша
  • Еще по одной – афиша
  • Еще по одной – афиша
Драма
18+
Томас Винтерберг
14 октября 2020
12 ноября 2020
1 час 50 минут

Режиссёр

Участники
Все

Рекомендации для вас

Популярно сейчас

Как вам фильм?

Рецензия Афиши

9
Алексей Васильев
908 отзывов, 923 оценки, рейтинг 1626
27 ноября 2020

Пьянящее возвращение догмы Томаса Винтерберга

Эту картину в разных странах показывают под теми названиями-выражениями, какие местные выпивохи употребляют, предлагая опрокинуть «еще по одной» (по-английски, например, картина называется «Another Round»), а у себя на родине, в Дании, она идет под простым и броским заголовком «Запой». По-датски это звучит особенно круто — «Друк», и странно, что наши прокатчики, выбирая русский эквивалент, не сыграли на очевидном созвучии с другим таким же фонетически хлестким, как датское слово druk, вариантом русских алкашей призвать к тому же самому — «Вздрогнем!». Так или иначе, как датскую картину ни называй, а в ней есть-таки четыре друга и их совместный «друк», затянувшийся на целый учебный год. Можно было бы сказать — 9 месяцев, но учебный год будет вернее, так как все эти четверо друзей — преподаватели в одной школе.

Все началось, как и полагается в школе, в начале сентября, когда природа лживо зеленела в слишком ранних и зябких сумерках, и трое коллег, учитель пения, историк и физрук, подтянулись в шоколадные покои гурманского ресторана — согреться и поздравить с 40-летием четвертого из них, преподавателя психологии. В том ресторане на закуску было принято подавать черную икру и непременно в сопровождении запотевшей рюмки русской водки, «дважды профильтрованной через кварц и какой не гнушался и сам царь». Первая же закуска вызвала у друзей такой единодушный восторг, что они попросили оставить им всю бутылку, а историк (Мадс Миккельсен), уже годами в рот не бравший ни капли, не устоял перед соблазнительным примером товарищей, зачерпнул ложку икры, опрокинул рюмку, и тут стройный квартет запел что‑то народное, привольное, и из глаз историка покатились слезы: «Все в порядке. Просто я совсем один». «А как же Аника?» — забеспокоились друзья. «Мы почти не видимся, у нее всегда ночные смены».

В юности мнивший себя ковбоем и ходивший заниматься джаз-балетом герой Миккельсена стал совсем скучным. Это в тот вечер признала и Аника (Мария Бонневи), уходя на смену: «Да, ты не тот, что был, когда мы познакомились». Он скучен своим детям, мальчишкам-подросткам, он скучен и своим ученикам-старшеклассникам: когда накануне он завел очередной бубнеж про индустриализацию, самый выкидной, красавец-блондин Мальте, выскочил из класса со словами «Бред какой‑то!» и поднял одноклассников и их родителей на бунт — с таким учителем с потухшими глазами им не набрать проходной балл для поступления в университет, учитывая, что в Дании балл по истории удваивается.

И тогда тот друг, что преподавал психологию, достал книжку норвежского философа и психиатра Финна Скэрдеруда, утверждавшего, что человеку по жизни не хватает половины промилле. То есть, чтобы быть раскованным и смелым, необходимо выпивать количество алкоголя, равное одному-двум бокалам вина, и на протяжении дня поддерживать этот уровень алкоголя в крови. Друзья решили устроить эксперимент, и уже через неделю Мальте глядел историку в рот и рвался к доске, школьный хор пел как сонм горних ангелов, а очкарик, с которым на футбольном поле одноклассники брезговали поделиться водой, забивал решающий гол в ворота противника.

Друзья решили углубиться в эксперимент дальше: наверняка Скэрдеруд приводил усредненные данные, но ведь для каждого организма норма своя — возможно, удвоенные дозы приведут их к еще более ярким результатам. Они изучали питейные нравы знатных алкоголиков прошлого, Черчилля, Хэмингуэя и датского пианиста Клауса Хеерфордта, никогда не садившегося за инструмент в трезвом виде. Для вдохновения ставили пластинки со стройным и полным стоического принятия жизни и смерти фортепианным дуэтом Шуберта в исполнении Хеерфордта и одного из его собутыльников. Перед их глазами плыла политическая хроника: Ельцин щупает дам и хохочет с Клинтоном, как в финале «Винни-Пуха», Меркель заправляется большой кружкой пива и Брежнев сидит в телевизоре со словами: «Здравствуйте, дорогие юные зрители! С наступающим вас Новым годом!» Короче, эксперимент уверенно шел в том направлении, о котором так метко сказала однажды 5 января в дневном эфире Регина Дубовицкая: «Друзья мои, наш праздник набирает обороты!»

В истории игрового кино случаи, когда объектом экранизации становится не художественный вымысел, а научная теория по нейробиологии, можно пересчитать по пальцам — но что это будут за примеры! Один из них — шедевр Алена Рене «Мой американский дядюшка» (1980), созданный по опытам над крысами выдающегося медика, изобретателя анестезии Анри Лабори, обнаружившего единые схемы, управляющие поведением как грызунов, так и людей.

В случае с новым фильмом Томаса Винтерберга, прародителя датской «Догмы-95» и постановщика официального догма-фильма номер один «Торжество» (1998), опасения вызывает то, что персонажи актеров, взявших коллективный приз за лучшую мужскую роль на фестивале в Сан-Себастьяне, рискуют стать для зрительского подражания примером слишком заразительным, необоримым. Да, люди не крысы. Но люди — пьяницы.

Как человек, дважды поставивший над собой эксперимент ознакомления с фильмом «Друк», могу с уверенностью утверждать: после первого просмотра фильма ох как тянет выпить. Во второй раз я просто встретил его, уже хорошо зная, с каким демоном мне предстоит столкнуться, и твердо решил заранее ему противостоять. Ведь фильм, ставящий правдивый эксперимент, не обошел той правды, что приходит фаза, когда испытуемый может только ползать и мочиться под себя, а иных — и тут не будет никакого спойлера, коль скоро мы столковались, что эксперимент удался и был честным, — алкоголь в неограниченных подходах элементарно вгоняет в гроб. Во второй раз только хотелось четче проследить, где у меня как у зрителя находятся те точки воздействия, как у крыс Лабори, на которые фильм жмет, вызывая желание опрокинуть в себя бутылку.

Впрочем, ничего нового этот второй просмотр не открыл, только уточнил впечатление от первого: как и во всяком произведении, что бьет в цель, дело в очень точно отобранных состояниях атмосферы. Погода, время суток, угол садящегося солнца — все эти факторы воздействия Винтерберг в каждой сцене собирает в тот необходимый узел, что дает исчерпывающую картину запускающего механизма выпивки или узнаваемую фазу опьянения.

Когда физрук делает глоток из термоса — и на секунду солнце бьет ему ровно в темя, проливаясь радужными разводами в камеру.

Когда после триумфа своих учеников наши друзья бредут в стелющемся под ноги закатном медовом солнечном ковре, сигнализирующем об отдыхе после трудного и принесшего искомый успех дня. Чего в такой момент хочется?

Когда в равнодушном белом свете ранней зимы за окном в логово психолога заглядывает его красавица-жена (невероятная красавица-актриса Хелена Рейнгорд Нойман) с вопросом «Пьете уже?» и отправляется на капоэйру, оставляя бесхозных друзей одних дома у самых ворот целого тишайшего, безликого и бесформенного дня, когда их никто не потревожит.

Ну как тут не напиться? Единственно правильный свет пойман в каждой сцене. И здесь это особенно волшебно, потому что Винтерберг, снимавший в недавнее время разные фильмы (предыдущим была панъевропейская ретрокатастрофа «Курск» о мурманской подводной лодке), в «Друке» вернулся к заповедям «Догмы-95». Они призывали: никаких осветительных приборов, только ручная камера, не декорации строятся для съемок, а съемки проводятся в естественных декорациях. В герметичном семейном скандале «Торжества» соблюсти это и передать атмосферу было просто. Но «Еще по одной» — фильм, который меняет десяток мест действия, времен дня и времен года. И каждый схваченный в нем миг безукоризненно точен, каждый — тот самый идеальный момент, который так напрасно искала и культивировала героиня «Тошноты» Сартра.

Кстати, эта особенность фильма — играть на каких‑то тактильно знакомых ощущениях — распространяется и на игру центрального исполнителя роли историка Мадса Миккельсена. Хотя приз в Сан-Себастьяне получили все четыре исполнителя, но двое — психолог и учитель пения — работают хоть и на точно угаданных фактурах, но пребывающих в статике, неизменных, а третий — спутник Винтерберга со времен «Торжества» Томас Бо Ларсен — в роли физрука имеет свое драматическое преображение, но проводит его по Станиславскому. Миккельсен же играет за пределами традиционного драматического искусства. Его состояния сменяются с той же естественностью и непредсказуемостью, как солнце в кадрах, которое, с виду неизменное, вдруг так меняет свой угол, что преображается все состояние сцены.

В описанном выше эпизоде в ресторане он поначалу со своими архаичными чертами выглядит как черепаха, подслеповато щурится, готовый в любой момент убраться в свой панцирь. Но вот первая рюмка водки — и еще до, собственно, слез глаз уже наполняет та слеза, которую Гессе и называл «взглядом пробужденного»: он внезапно видит, что мир, так привычный ему 20 лет назад и так крепко забытый, никуда не девался, был здесь, и все эти 20 лет он смотрел на него, но не видел. Вот отчего на самом деле он плачет в той сцене.

Интересно, что это возвращение Винтерберга к истокам (в его случае — догматике «Догмы-95») совпадает с магистральным направлением авторского кино последних двух лет. Начавшийся с искреннего объяснения Альмодовара в фильме «Боль и слава» того, почему он лажал долгие годы, и с возвращения Тарантино в тот самый его любимый момент киноистории, который он хотел бы переписать (и переписал) в «Однажды в Голливуде», он продолжился возвращением в Канаду к полудомашнему кино Ксавье Долана в «Матиасе и Максиме» и к собственной юности, человеческой и кинематографической, Франсуа Озона в «Лете 85-го». Есть и другие примеры. Процесс этот неслучаен. Нынешний виток развития общества характеризует настройка на крайний индивидуализм, когда каждый разгребает завалы наносных ожиданий, представлений, амбиций, отбрасывает ярлыки и ограничения, возвращаясь к своему подлинному «я».

Поначалу этот процесс принимал несколько агрессивные формы — как, впрочем, и манифест «Догмы-95», призывавший отвергнуть киноязык, чтобы «очистить», «ниспровергнуть» и так далее. Но вот шли, как в «Друке», осень, зима, весна. Принципы «Догмы-95», о которых, казалось, забыл сам Винтерберг, как‑то незаметно стали принципами кино. Восторжествовала цифра. Непричесанный лук и ручную камеру мы наблюдаем во всяком видеоматериале — от онлайн-встреч с близкими по скайпу и вотсапу до самой что ни на есть студийной голливудской продукции. То, что выросло из протеста, стало естественным и неопровержимым, просто данностью.

Злые датчане, оказывается, были не злыми, просто немного пророками, увидели дальше, чем мы тогда. Их установки, их принципы взяли и разлились по всей кровеносной системе кинематографа: они били кино по голове, чтоб выбить из него желание понравиться, приукрасить, а теперь кино просто так дышит, фиксируя ту красоту и те уродства, на какие богата вселенная. Что ж удивляться, что именно сейчас давние принципы взъерошенной молодости позволили Винтербергу показать не семейный скандал, как тогда, а все богатство мира. Мира настолько упоительного, что нет никакой возможности за это не выпить.

5
1

Отзывы

10
АНТОН ЕМЕЛЬЯНОВ
119 отзывов, 133 оценки, рейтинг 751
11 ноября 2020

Что если человеку с самого рождения не хватает чуточку алкоголя в крови?! Так, во всяком случае, по словам одного из героев нового фильма Томаса Винтерберга «Ещё по одной» считает норвежский психиатр Финн Скэрдеруд. Алкоголь помогает человеку стать более раскрепощенным, радостным и дает возможность насладиться всеми прелестями жизни. Это не значит, что нужно бухать, как чёрт, необходимо лишь выпивать по несколько бокалов в день и поддерживать в крови те самые магические 0,5 промилле. Причем исключительно в будни и в рабочее время.

«Ещё по одной» представляет собой замечательную трагикомедию, главными героями которой становятся четверо учителей датской школы, решившие на себе (исключительно в качестве научного эксперимента) проверить вышеупомянутую теорию. Эта картина не столько о пьянстве, сколько о кризисе среднего возраста и потухшем взгляде наших преподавателей. Неслучайно, что именно учителя, образцы для подражания, проводники в мир знания, да и самой жизни, оказываются на первом плане. Ведь совершенно не ясно какой преподаватель лучше/хуже, тот который без энтузиазма бубнит параграф из учебника (да еще и тот, что уже успели пройти на прошлом уроке), или фонтанирующий идеями и пытающийся научить своих подопечных (которые уже тоже любят припить пивка на уютном озере) необходимым знаниям, пусть и слегка под мухой?!

«Ещё по одной» — это не торжественная песнь пьянке, показывающая, что бухать – круто, что алкоголь – решение всех проблем, но и не морализаторская агитка, растолковывающая каждому дураку, что распивать горячительные напитки – последнее дело, а трезвость превыше всего. Так уж сложилось, что алкоголь – часть нашей жизни. И как каждый из нас справляется с этим по-своему, так и героям фильма придется пройти разные стадии алкогольного опьянения и по-разному из них выйти. Ну, а тонкий юмор с прекрасной актерской игрой алкогольного квартета во главе со звездой паневропейского кинематографа Мадсом Миккельсеном, да уморительные вставки кадров хроники с известными политиками, заложившими за воротник, должны растрогать и закоренелого трезвенника и ярого поборника здорового образа жизни.

8
0
9
mbogert.blogspot.com
5 отзывов, 65 оценок, рейтинг 18
12 ноября 2020
Сходите в кино

С виду простой, но удивительно точный, правдивый фильм без ненужного морализаторства. Прекрасные актеры, Винтерберг снял один из лучших своих фильмов.

7
0
10
Елена Яковлева
2 отзыва, 31 оценка, рейтинг 8
12 ноября 2020
Лучший фильм года.

Это вышка.
Будете смеяться, плакаться, грустить, а в конце улыбаться.
Просто посмотрите.

8
1
6
Князь Процент
329 отзывов, 349 оценок, рейтинг 1593
17 июня 2021

Кажется, это переработка багажа Аронофски: от морализаторского сюжета (в «Реквиеме по мечте» молодые наркоманы, а тут алкоголики среднего возраста, и мораль тоньше) до визуальных образов (финальное па героя а-ля крестообразный полет Микки Рурка, которым завершился «Рестлер»).

5
0
8
Барт Малеев
1068 отзывов, 1100 оценок, рейтинг 1910
17 ноября 2020
Физруки и в Дании бухают.

Чего только не придумают обеспеченные и изнывающие от безделья мужчины. Хотя сначала была мысль рассмотреть идею фильма с точки зрения парадигмы актуального ныне "мужского одиночества в жестоком феминистическом мире"... Но, в итоге, не получается. Для российского обывателя условия жизни датских школьных учителей - запредельно оранжерейные. Им не хватает драйва. Движухи. Вот они и начали выпивать, чтобы директриса и жены "поругали их за хулиганство". Опасность щекочет нервы. Рисковые парни, что и говорить.
У каждого, я думаю, найдется пример похожего школьного учителя, который ленился заниматься репетиторством для заработка и поэтому деградировал...

Очевидно, что фильм вытащил Маас Миккельсен. Он хотя и играет "историка", но мы-то его знаем, как чувака, который чуть было Джеймса Бонда не угробил. Если бы не он, кино не стоило бы просмотра. А так - да, прикольно.

3
1

Материалы о Еще по одной

Подборки Афиши
Все