Фильм

Холодная война

Польша, 1949 год. Виктор (Томаш Кот), талантливый музыкант, по поручению партии набирает по разрушенным войной деревням молодые таланты для народного ансамбля песни и пляски. Один из рекрутов — Зула (Йоанна Кулиг), блондинка с красивым голосом, непосредственными манерами и обещающим погибель взглядом. Плюс у нее, говорят, судимость за нож, всаженный в собственного отца. Но Зула поет «Сердце, тебе не хочется покоя», и о покое Виктор, действительно, может забыть.
60-летний Павел Павликовский — космополит, долго живший во Франции, Германии и особенно Англии, работавший в России, сделавший международную карьеру, в последние годы вернулся в родную Польшу. Этот фильм, действие которого по большей части разворачивается в 1950-е, режиссер посвятил родителям и их поколению, но в изломанном маршруте героев отражается и его собственная судьба. Виктора и Зулу бросает по Европе, разделенной между СССР и Западом, — Берлин, Париж, Белград, — но в конечном счете им никуда не деться от Польши. Это очень понятный, такой близкий русской культуре мотив: злая родина-мать, не любящая своих детей, но и не отпускающая их, как бы далеко они ни убежали.
«Война» во многом наследует «Иде», которая принесла Павликовскому «Оскар»: примерно те же годы, такое же изысканное черно-белое изображение, такой же щадящий хронометраж — каких-то 80 минут. Скромность, которая обманчива, поскольку при демонстративном минимализме поляка интересуют большие, эпические темы, и за маленькими человеческими фигурками поворачиваются, невидимые глазу, колеса истории.
Виктор, полный страсти, но внешне невозмутимый, напоминает героев Каурисмяки и, как некоторые из них, много времени проводит во французских барах: еще в первой трети фильма он бежит на Запад, когда партийное начальство начинает требовать от фолк-ансамбля петь про Сталина и аграрную реформу, и устраивается в парижский джаз-клуб (тамошних знакомых героя играют режиссер Седрик Кан и культовая актриса Жанна Балибар в забавной роли поэтессы). Зула же — славянская femme fatale в духе, условно говоря, молодой Дорониной. В мире, устроенном чуть более справедливо, чуть менее абсурдно, их отношения обернулись бы комедией — что, собственно, Павликовский долгое время и отыгрывает, — но в нашем мире на них все равно будет печать трагедии.
Автор тоже сохраняет непроницаемый вид, с некоторой ленцой перебирая, как фотографии, геометрически восхитительно выстроенные кадры, какие-то явно пропуская, на каких-то задерживаясь, к каким-то даже возвращаясь. Это формально блестящая работа, настоящий мастер-класс режиссерской экономности. То, что фильм при этом умудряется парой точных движений вдребезги разбить сердце, наоборот, кажется какой-то даже излишней щедростью.

После просмотра "Холодной войны" я почувствовал зияющую пустоту внутри себя, которая не давала мне какое-то время встать и направиться к выходу. Когда морок прошел, мне подумалось, что не зря не пришлась по душе мне "Ида", общепризнанный шедевр Павликовского.
"Война" - экзальтированный фильм, над метафорами которого, подобно главной героине, иногда хочется посмеяться, ибо сюжетная конструкция сбита очень грубо - словно хроника: встретились, влюбились, не дождался, снова встретились, поругались, и года, года, года...
Это фильм не просто о невозможности любви в конкретную эпоху, он о ее невозможности вообще. Режиссер словно говорит нам: любовь живет только за счет сопротивления трудностям на ее пути, счастливой любви не бывает, в тепле она умрет. Да и то это лишь схема - на деле в чувства между героями верится слабо.
Завораживает картинка - будучи черно-белым, изображение - как бы это сказать - полнокровно, насыщенно; сцены, в которых передний план грубо обрезается, отдавая пространство размытому заднему, цепляют; танцевальная сцена снята предельно задорно и динамично.
Павликовский окончательно утвердился в моих глазах как не-мой режиссер, человек, который, увы, своим творчеством не смог разбить мое сердце на осколки.

Послевоенная Польша. Музыковед Виктор по заданию партии колесит по деревням и ищет таланты для ансамбля народной музыки. Он типичный музыкальный ремесленник - в меру творческий, продуктивный, стильно небритый, хмуро ковыряющий свою ниву. Когда нужно, не чужд конъюнктуре, но только пока это не в ущерб личной свободе.

На очередном прослушивании он встречает Зулу - девушку, про которую шепчутся, что она убила родного отца. Она по-русски поет «Сердце, тебе не хочется покоя», с легким польским акцентом коверкая слово «жизнь» («жичь»), и с этого момента ясно, что между ними все будет серьезно.

А холодная война идет своим чередом. Ансамбль направляют на передовую - на капзапад. Там они хором поют народные песни о «деучине» и, само собой, о Сталине, из-за чего Виктор ходит мрачнее тучи и начинает все пристальнее поглядывать за бугор. Вите надо выйти.

Французское кафе. Времена накладываются. Виктор ждет Зулу для побега. И она приходит к самому закрытию. Но несколько лет спустя. Их личная холодная война начинается здесь.

Дальше они будут встречаться то тут (в советской Польше), то там (за кордоном). Вырвавшись за бугор, Виктор потеряет что-то важное. Видимо, то же, что потерял русский рок после крушения советской системы - тот самый «мусорный ветер», против которого так упоительно писать (ударение поставьте сами). Зулу, напротив, будет смотреться органично в любых декорациях. Ее честный вокал одинаково хорошо звучит как со сцены дворца пионеров, так и в камерных интерьерах блюз кафе.

Любое польское авторское кино, и это без исключения, извечно страдает от двух напастей. Первая - великопольскость. Да-да, в какой-то момент будет с придыханием сказана заветная для польских ура-патриотов фраза «Я поляк!», и это приведет к совершенно идиотским сюжетным последствиям. Вторая - оголтелая антисоветчина. Она как сезонный штамм гриппа каждую предоскаровскую осень поражает польское общество, и хочется сказать: ребят, вы серьезно? Совок-хейт уже давно не в хайпе. Let it go...

Но в остальном фильм просто великолепен. Там нет ни одного пустого кадра - в каждом есть задумка и потрясающая визуальная реализация. Я редко нахожу веские основание снимать в ч/б, но здесь они есть! Посмотрите хотя бы на то, как мастерски в кадре накладываются друг на друга изгрызенные временем и непогодой лики икон и осенняя распутица. Высший класс! Любовная история здесь - как крепкий чай без сахара. Никаких соплей, все по делу, но, черт возьми, трогает.

Мой совет - пошлите гриндевальда нах и идите на Холодную войну. Не отпугнитесь ч/б и кажущейся мозгоеблей. Это не какой-нибудь гребаный артхаус, а прекрасное, внятное, возвышающее кино, после которого хочется прийти домой, заварить чаю и тупо улыбаться во все тридцать два зуба

Пустой, невзрачный , серый фильм. Символ деградации современного кинематографа.

Что для меня "идеальное кино"? - Это Павликовский.
Вслед за идеальной "Идой" - его классическая "Холодная война".
История влюбленных может лично трогать или нет, но как это сделано....
Чёрно-белое кино восхитительной и осмысленной красоты. Очень печальное. Лаконичное. Выверенное. Прекрасное и безнадежное.
Почти каждый кадр - визуальный шедевр, наполненный смыслами. Многие до сих пор - перед глазами.
Герои с именами родителей автора.
Песенка "Два сердечка": народная и джазовая, на польском и французском.
Невозможность жить здесь и невыносимость жить там, быть вместе и раздельно. Мучительная любовь на фоне внутренней и внешней "холодной войны". И тоски по другой жизни - на той стороне, где "вид лучше".

Мысли по ходу:
Если в "Иде" - это подробный и последовательный рассказ о нескольких днях жизни, то здесь - ёмкие и лаконичные фрагменты истории, разворачивающейся на протяжении 15 лет. Но та же эпоха и ее стиль. Герои "Холодной войны" уходят в то время, когда я только пришел в жизнь. Впереди - ещё 20 лет внешней "холодной войны", и бесконечной внутренней...
Из глубины памяти всплыли "Невыносимая лёгкость бытия" и ее герои (польские девушки, может и случайно, поют песню о Милане из Моравии)...
В этом фильме интересный эмоциональный эффект: все уже завершилось, но что-то свое начинает уже на волне фильма (спектакля, инсталляции, энергетического упражения, открытия, осознания) разворачиваться и жить внутри сладкой болью, тоской, слезами. Это для меня самый сильный эффект соединения с жизнью и искусством.
И не забыть:
Последняя, собирающая все, сцена фильма - одна из лучших, что я видел в кино в своей жизни.
После дуновения ветерка и затемнения, на титрах, просто закрыл глаза - и случилось: сладкие слезы невыносимой тоски под музыку Шопена.