Зловещая долина: 7 удивительных хорроров с кинофестиваля в «Новой Голландии»

Полулюбительский хоррор с прошедшего «Берлинале», который поставила соведущая неполиткорректного подкаста «Красная угроза» Даша Некрасова (родом из Минска). Начинается все в духе какого-нибудь «Ребенка Розмари»: две студентки (одна начинающая актриса) заселяются в квартиру в центре Нью-Йорка, которая раньше, вроде бы, принадлежала покончившему с собой миллиардеру-педофилу Джеффри Эпштейну. По крайней мере, об этом девицам с порога заявляет блондинка (сама Даша Некрасова), ведущая расследования его загадочной смерти. Дальше — больше: кажется, дух Эпштейна так и не покинул это место. Он вселяется в одну из девушек, в то время как в другую вселяется дух его 13-летней жертвы, после чего та начинает творить всякие непотребства: в частности, мастурбировать на британскую королевскую семью. Сначала это безумие выглядит весело, потом странно, а в финале страшно жутко, ведь где-то под всей этой дурашливой DIY-эстетикой прячется настоящий ужас, снятый на 16-мм пленку. Врать не будем: это достаточно криповое кино, но оно, как говорится, производит впечатление — особенно своей пижонской, даже можно сказать нахальной интонацией. Кстати, не будет лишним сказать, что картина закончится в духе «С широко закрытыми глазами».

Давно установлено, что из канадцев получаются лучшие сайфай- и хоррормейкеры. Взять хотя бы Дэвида Кроненберга, Джеймса Кэмерона, Винченцо Натали и Дени Вильнева. Если же говорить про молодых и перспективных авторов, то стоит обратить внимание на Сета А.Смита. Этот режиссер снял пока три фильма, однако его вторая картина «Серп» удостоилась наград на таких важных фестивалях жанрового кино, как Fantasia и «Ситжес», а третья — «Консервная банка» — выглядит актуальным комментарием на злобу дня, хотя была снята до пандемии COVID-19. В фильме Смита мир тоже поразил вирус, из-за которого тела людей покрываются субстанцией, похожей на кораллы. Ученые лихорадочно ищут лекарство, а женщина-паразетолог Фрет (Анна Хопкинс) однажды после нападения просыпается в цилиндрическом контейнере и вместе с другими подопытными пытается понять, что же, черт возьми, происходит. Ответы может дать загадочная фигура в металлической броне, которая время от времени навещает своих подопечных, но она молчит. Вначале «Консервная банка» напоминает недавний «Кислород» Александра Ажа (там тоже была запертая в капсуле женщина), но затем фильм начнет мутировать в боди-хоррор, достойный телесных ужасов Кроненберга. Станет известно, что главной героини есть что скрывать, а эпидемия превратится в метафору выяснения ее отношений с неверным мужем. Это довольно распространенный прием в современных хоррорах: под видом одной истории рассказать другую — в частности, семейную драму. Так, например, делал Ари Астер в «Реинкарнации» и «Солнцестоянии». Но Смит, по его словам, больше чувствует родство с Робертом Эггерсом. Как и эггеровский «Маяк», «Консервная банка» тоже слоубернер — кино, которое медленно разгоняется, а разогнавшись не щадит никого. Представьте себе кроненбергизированных «Могучих рейнджеров» — вот так и выглядит «Банка», когда окончательно срывается с цепи.

Еще один боди-хоррор, но кардинально отличающейся от «Консервной банки» не только отсутствием физиологической трансгрессии, но и интонацией. Это не фильм про ужасы телесной мутации, а подростковое кино про принятие себя и своего тела. Все начинается с того, что юная американка Кейси (Анна Кобб) решает участвовать в странном сетевом флешмобе наподобие печально известных «Синих китов». Она разрезает большой палец на руке, размазывает кровь по экрану и трижды произносит фразу: «Мы отправимся на всемирную выставку». Дальше с девушкой начнет твориться всякая чертовщина: она беснуется под громкую музыку, а по ночам ею как будто бы завладевает демоническая сущность. Но кто во всем виноват, дьявол или пубертат, остается непонятным. Поскольку главная героиня постоянно фиксирует свою жизнь на камеру, фильм начинает напоминать то «Паранормальное явление», то десктоп-хорроры из серии screen life Тимура Бекмамбетова. Однако, несмотря на наличие характерных для хоррора жанровых элементов (таких, например, как одержимость, условно говоря, злыми силами), картина не вызывает чувство страха — скорее грусти. Эта меланхоличная, раскрашенная в осенние тона история взросления про поиски себя. Во многом, конечно, автобиографическая, потому что режиссерка фильма Джейн Шунбран позиционирует себя как небинарную персону и тоже когда-то была в поисках собственной идентичности.

Если предыдущий фильм режиссера, кинокритика и редактора «Афиши-Daily» Никиты Лаврецкого назывался «Сашин ад», то новый смело мог бы называться «Школьный ад», но вместо этого нескромно называется «Никита Лаврецкий». Собранный из личного видеоархива и записей на камеру мобильника фильм не только квазибайопик, рассказывающий о жизни главного героя в возрастном диапазоне от 0 до 16 лет, но и подробно задокументированная история травли (или, как сейчас модно говорить, буллинга), с которой постановщик столкнулся в школе. Быстро становится понятно, почему эта картина оказалась записана в хорроры: от шокирующей откровенности некоторых сцен волосы на голове встают дыбом, а от эпизодов насилия в школе вообще отвисает челюсть. При этом фильм Лаврецкого еще может похвастаться самыми правдивыми школьными диалогами, которые вы не услышите даже в знаменитом сериале Валерии Гай Германики. Впрочем, это кино интересно не только как высказывание про то, как угнетаемый сам становится угнетателем (что и происходит с лирическим героем режиссера), но и как портрет поколения миллениалов или даже зиллениалов (Никита 1994 года рождения) — ребят, которые оказались между зумерами и миллениалами. Они еще застали фильмы на видеокассетах (Никита в фильме препарирует, визуально издевается над такими VHS-хитами, как «Конец света» с Арнольдом Шварценеггером, второй «Человек-паук» Сэма Рейми и аниме), но взрослели уже в цифровой реальности. В общем, тут есть над чем подумать, распаковывая собственный видеоархив. В частности, над тем, что наше прошлое — это глитчи на VHS.

Что-то из разряда курьезов, но обаятельных: начинающая режиссерка Джиллиан (Джиллиан Уоллес Хорват) никак не может поставить фильм, а еще ей не нравится подруга ее хорошего друга Чейза (Чейз Уилльямсон, соавтор сценария) и вскоре она понимает, что для съемок кино ей нужны такие же навыки, как и для убийства, — и уходит вразнос. Это низкобюджетный, но довольно остроумный DIY-хоррор, который не просто не обходит стороной фем-повестку, а безжалостно смеется над ней. Хорват играет карикатурную «сильную женщину», в которой просыпается жажда крови из-за отсутствия самореализации и, как ей кажется, несправедливости мира. Для того чтобы понять, что между условным «режиссером» и условным «серийным убийцей» достаточно много общего, не надо посещать съемочную площадку: обоих роднит маниакальность, по которой Хорват проходится паровым катком. Однако в ее дешевой, гротескной эстетике спрятана не только сатира, но и настоящий ужас: в лучшие моменты «Я виню общество» похож на незабываемого «Генри: портрет серийного убийцы», убедительно показавшего обыденность зла.

Несмотря на нуарное название, эта картина бесконечно далека от классики криминального жанра типа «Китайского квартала» или «Убийства китайского букмекера». Скорее она похожа на недавнее майндфак-кино «Под Сильвер-Лейк» Дэвида Роберта Митчелла. Это такой же лютый конспирологический триллер, в котором сыщик-любитель (парень, стоящий за камерой, лица которого мы не видим) решает расследовать убийство своего соседа-корейца и натыкается при этом на тотальный заговор неких «пастырей». По мере развития запутанного сюжета главный герой во всем видит знаки, его девушку похищают, из канализации с ним разговаривают странные существа, а в его гараже открывается портал в ад. Учитывая то, что перед нами не профессиональная съемка, а любительский продакшен (точнее found footage — «найденная запись»), фильм с определенного момента становится по-линчевски жутким, особенно когда главный герой разговаривает по душам с инфернальным бездомным. Имя режиссера, сценариста, продюсера, оператора и исполнителей главных ролей неизвестны (в фестивальном буклете везде написано «Аноним»), история создания этой картины тоже окутана мраком. Поэтому с уверенностью можно утверждать только одно: перед нами талантливая мистификация уровня «Ведьмы из Блэр». А если нет и вся лютая дичь, что показана в фильме, происходила с его автором на самом деле, тогда у режиссера явно крупные проблемы.

Эта исполненная тревоги работа похожа не на классический нарративный фильм, а на видеоинсталляцию, каковой, по словам режиссера и современного художника Скотта Барли, она изначально и задумывалась. Полтора часа мы смотрим на объятые тьмой леса, а если говорить шире, — на природу, снятую на шестой айфон (с 2015 года Барли снимает свои фильмы исключительно на этот гаджет). Собственно, «она» из названия и есть природа, которой угрожает антропоцен, поэтому в каждом кадре мы буквально слышим эсхатологическое дыхание, буквально каждой клеткой тела ощущаем приближение конца света. Впрочем, Барли не задумывал свою картину как прямолинейное высказывание в защиту окружающей среды, поэтому всякий в голове может сложить свое кино. У каждого эта работа вызовет свой набор ассоциаций: я, например, во время просмотра не мог перестать думать о Гоуствуде — «лесе духов» из Твин Пикса — силе, которая древнее и страшнее человека. И в этом, пожалуй, кроется главная прелесть современного искусства. Поскольку в нем нет никаких заранее установленных правил, перед ним пасует всякий кинокритический аппарат: очень сложно описать увиденное. Как говорили в «Матрице»: «Нельзя объяснить, что такое матрица, это нужно увидеть самому». Вот так же и с фильмом Барли, просмотр которого превращается не только в сильный эмоциональный, но и, не побоимся этого слова, духовный опыт.