7 спектаклей о детях и приютах

Пьеса Константина Федорова, пропитанная петербургской атмосферой, впервые оказалась поставлена в Москве. Куклы в спектакле режиссера и художника Александры Ловянниковой когда-то были обычными перчатками, а теперь стали обитателями Северной столицы. В современном городе живут три мойры, заброшенные сюда еще во время войны и забытые здесь античным начальством. Теперь им приходится работать не с древними греками, а с индивидуальным предпринимателем, его девушкой, маленькими воспитанниками приюта, бомжом и его собакой.

Это не знаменитый мюзикл «Оливер», а специально написанная опера Александра Чайковского, в которой на равных играют солисты и юные актеры. Масштабная сценография с башнями, мостами и домами из красного кирпича позволяет подробно рассмотреть по привычке туманные улицы столицы Великобритании, которые наводнены как мошенниками, так и идеально благородными персонажами.

Умнику 22 года, но он ведет себя как трехлетний. Он знает, что он «и-ди-от», и ведет серьезные разговоры с игрушечным мосье Крокролем. И дело не в конкретном диагнозе, а в детском непосредственном восприятии мира, которое, собственно, и позволяет изменить все к лучшему. Персонажи рисуют окружающую обстановку мелом, стирают и снова рисуют: зрителям предлагают взглянуть на сюжет книги Мари-Од Мюрай глазами заглавного героя, который вынужден будет однажды вернуться в специальное учреждение.

Чайка, попавшая в нефтяное пятно, перед смертью оставляет яйцо на попечение первого встречного портового кота Зорбаса. Ему предстоит сначала под ироничные комментарии, а потом с искренним участием других котов не только защищать дочь от обнаглевших крыс, но и — это самое важное — научить ее летать. В постановке Полины Стружковой книга Луиса Сепульведы стала масштабным мюзиклом, написанным Максимом Леонидовым.

Не нарочито сентиментальный мир, в котором одинокие существа находят друг друга, предстает здесь с помощью живого пения слаженного актерского квартета. Визуализируется благодаря зимнему настроению занесенных чистым снегом бедных, но уютных домиков с горящими окнами. Но в первую очередь, конечно, необходимая атмосфера возникает из-за кукол. Персонажи Бажова оказались на сцене трогательными марионетками. Все они ловко управляются с домашним хозяйством руками в огромных рукавицах и стремительной, но не торопливой походкой следуют за заслуженным чудом.

Техника «черного кабинета» подразумевает, что актеров не будет видно или они предстанут в неожиданных ролях. Например, домика свиньи — на фартуке нарисовано окно, в руках — длинный стол, за которым много-много поросят в такт стучат ложками. А еще этот кукольный прием позволяет продемонстрировать невозможные в драме чудеса. Все гости кошки в пожарной панике суетятся и не замечают, что несколько раз успели хаотично поменяться телами и головами. Подобная абсурдная сцена не мешает финалу сказки оказаться привычно поучительным: озябшие и голодные котята обретут свой дом у исправившихся взрослых.

Молодые актеры РАМТа играют на кураже, внимательно прочитав в известном детективе «Азазель» мотивы классической литературы, например Достоевского, а еще, возможно, Диккенса, одного из любимых писателей режиссера Алексея Бородина. Эстернат — идеальный детский дом, который готовит лучших людей своего времени. Вопрос только в этических целях невероятной педагогической работы.