Спектакль

Тише, афиняне!

Бенефисы в сегодняшнем театре выходят все на одно лицо — неловкими, формальными, провальными. Почти все юбиляры пережили своих главных режиссеров — тех, что некогда распознали их суть, раскрыли их природу и одни могли вывести их на сцену в центральной роли, обставленной так, чтобы возраст не казался диагнозом. Ивану Краско повезло несказанно: сослуживцы отнеслись к его празднику как к одной из тех камерных историй, на которых артисты Комиссаржевки собаку съели. Они отказались от поисков режиссера-варяга и пьес мирового репертуара и ограничились малой сценой. Церемониймейстера выбрали из своих: артист Георгий Корольчук — местный «старец Зосима», хоть далеко не старик — написал для Краско историю про Сократа. Художник Тино Светозарев придумал роскошную (без преувеличения) сценографию из холстины. И Краско, в последнее время интересовавший лишь бульварную городскую прессу — как муж молодой жены, — сыграл то, о чем уместно писать в рубрике «Театр».

У Краско Сократ, явившийся прощаться с семьей перед тем, как выпить яд цикуты, не борец за истину, не мудрец и не проповедник. Он и то, и другое, и третье, и в придачу беззащитный младенец, ценитель женской красоты, жертва людской пошлости и лицемерия, но суть его — актерская хитрость, талант вовремя менять маски и ни на миг не переставать нравиться. Он готов натянуть на себя даже маску смерти, если она обеспечит славу и любовь зрителей, в том числе и кровной родни. Генеральную репетицию смерти он учиняет не когда-нибудь, а точно перед появлением в комнате юной невестки, получая лавровый венок и восторги молодой красотки. Ваню или Федю Краско (3-х и 4-летний наследники играют роль младшего сына Сократа по очереди) Иван Иванович предъявляет как вещественное доказательство своего актерского таланта, и это — тот исключительный случай, когда присутствие ребенка на сцене выглядит уместным.