Комедия |
16+ |
Михаил Черняк |
2 мая 2009 |
3 часа 30 минут, 2 антракта |
Какими словами принято характеризовать незамысловатую комедию на потребу публике? Шумная, наглая, наваристая, базарная… «Школа налогоплательщиков» могла быть такой, но как будто осипла и заколотилась в ознобе. Директор налогового департамента мсье Фромантель дерет с мирных обывателей три шкуры — актер (и режиссер спектакля) Михаил Черняк немножко тараторит, слегка суетится, чуточку хмурится и капельку улыбается. Его зять Гастон открывает школу, в которой обывателей учат, как от фискального бремени отбиваться. На эту роль в труппе Молодежного театра актера почему-то не нашлось — пришлось посылать в БДТ за Евгением Славским. Он играет все три действия с очаровательной развязностью и интригующей улыбкой, будто вот-вот расскажет смешной анекдот. Но анекдота не рассказывает, зато время от времени широко вскидывает руки. Анемичная жена Гастона Жюльетта (Юлия Шубарева) вяло флиртует с вертлявым клерком Жиру (Александр Андреев). Иногда появляется Лашапелод (Евгений Клубов), и ему позволено декламировать громче остальных героев. Как же, как же, Лашапелод — миллионер!
Не припомнить точно, когда Молодежный театр прозвал себя «солнечным» — в том смысле, что он призван дарить людям добро и красоту с интенсивностью солярия. Такая идеология в короткие сроки привела к появлению театра даже не бульварного, но пляжного. На этой сцене много и радостно пили и ели, пели и плясали — а потом с тем же нетрезвым максимализмом отдыхающих на воде ссорились и бежали топиться. Затем мирились, обнимались и поливали друг друга слезами. Долго это продолжаться, конечно, не могло. Молодежный театр утомлен солнцем, он перегрелся и устал. Ведь пьеса Вернейля и Берра — классика французского развлекательного театра. Ну может быть, она слишком буржуазна в своей зацикленности на политэкономическом аспекте, но любители найдутся. Вот только зал тих, как на какой-нибудь «Жизни и судьбе», и отдельные робкие смешки быстро гаснут. Винить Черняка за то, что он не пустился в ужимки и кривлянья (как, скажем, режиссер Андрей Андреев, здешний «Тартюф» которого можно посвятить Регине Дубовицкой), не следует. То, что он не хочет добиваться хохота, задирая актрисам юбки и услаждая слух публики ставропольским говором, — свидетельство вкуса и интеллигентности. Но режиссеру следовало бы еще помнить, что никакая самая распрекрасная комедия не сыграет себя сама, если просто прочитать ее с выражением. Хорошие комедии в театре делаются трудно — с серьезным разбором ролей и с холодной головой.