Спектакль

Бесы. Сценические опыты. Часть 1

«Бесы» гениальны в своей простоте. То, чего нет на сцене, можно дорисовать в своём воображение. Да и сцены на самом деле никакой нет, всё происходит прямо под носом у зрителей. В первой части трилогии действие перемещается из одного угла помещения в другое, а сценические опыты превращаются в тот вид эксперимента, который однозначно можно назвать успешным. Впрочем, всё это уже давно известно. Интересно другое: я как-то раньше этого не замечал, но оказывается Ф.М. Достоевский при всей своей заскорузлой серьёзности и трагичности, может быть гомерически смешным. И пусть этот юмор отчасти мизантропический, от смеха всё равно разбирает дай боже. НХТ подал эту иронию настолько в остроумном ключе, что когда одна часть «Бесов» заканчивается, немедленно хочется посмотреть следующую. Не смотря на то, что каждая идёт около двух часов.

«БЕСЫ» Федор Достоевский
(сценические опыты часть 1, часть 2, часть 3 – неизданная глава)

Режиссер-постановщик – Евгений Гельфонд

Вначале, традиционно, о Королевских Ожиданиях. Спектаклей этого театра ранее я не видел. Рекомендации, которые получал о них (от деятелей из других городов), были не в пользу этого театра. Но вот уже в Челябинске отзывы случались хорошие, причем особенно по поводу «Бесов». Это радовало. Кроме того, сам я на недавнем «Фестивале современной пьесы» видел читку с актерами НХТ пьесы «Святая блаженная Ксения Петербургская в житии» Вадима Леванова (который, кстати, вчера скончался). И дело было очень удачным, очень. Конечно, основная заслуга в этом режиссера Тимура Насирова, но там я увидели то, насколько хороши могут быть артисты сего театра. А значит – если режиссер крут, способен раскачать труппу (не знаю, может, они в целом так хороши, что и раскачивать не требо, но все же), то зритель будет рад бескрайне.

Итого: я ждал скорее чего-то очень хорошего, надеялся даже на замечательное, но, как обычно, не исключал и провала (для себя; всегда говорю только о Своем Скромном Королевском Мнении и точка; если кто не согласен со мной – просто не читайте меня; это мой ЖЖ и мое частное мнение, которое я никому не навязываю; как обычно).

И вот, началась первая часть. Нет, вернее, пока еще зрителей лишь пригласили в зал. Я забежал одним из первых, ибо все билеты – входные, то бишь без мест, а я люблю сидеть на первом ряду, видеть, слышать и вообще чувствовать все непосредственно, чтобы играли в нескольких сантиметрах от меня. Но, я зашел в зал и растерялся. Стулья были расставлены везде, в каком-то хаосном порядке, и понять, где будут играть, а значит, где «первый ряд», было попросту невозможно. Вообще не было никаких рядов. Среди массы стульев был проход, и играть могли как с одной стороны всех стульев, так и с другой, так и в проходе. Я оказался в тупике и встал как вкопанный. Уже масса зрителей обошла меня и расселась, когда я все-таки решился занять место на каком-то возвышении. Подумал, что там, по крайней мере, будет выше. Но сел с краю, где, как мне показалось, будет больше действа. В итоге я не прогадал: начало и финал первого спектакля игрались как раз подле меня, но, правда, средняя часть прошла далеко, в другом конце зала.

А теперь о самом спектакле. В силу того, что творчество Федора Михайловича я нежно люблю и считаю его частичкой себя, то к сему делу я отнесся со всей своей Королевской Ответственностью – всю поездку в МСК на Макку я то и делал, что читал «Бесов». В итоге материал знал отлично и жадно потирал руки. Все думал, как же они выстроят спектакли? Расскажут историю? Все смешают (как это сейчас очень модно)? А скорей всего – покажут лишь кусочек, просто три кусочка из всего романа и шабаш.

Но все оказалось иначе и, должен признать, много вкуснее. Два первых спектакля «Бесы» есть ни что иное, как просто набор разных сцен. Они так и называются: «Сценические опыты часть I» и «… часть II». Не соблюдая хронологию, режиссер представил нам 8 отдельных сцен в первой части, и 6 сцен, или как они названы в программке, «опытов» - во второй. Все они подробно разобраны, профессионально сделаны, точно выверены и отражают роман Федора Михайловича… хорошо, да, хорошо и даже замечательно! Ура!

В первой части просто, как мне показалось, без какой бы то ни было концепции, нам выдали 8 сцен, которые ничего не соединяло. Самой первой… а, нет, первым был вообще «пролог» - сцена у Семена Яковлевича, когда веселая компания приехала к этому «юродивому», жившему в доме при имении какого-то купца. Ну, было интересно, хотя… Знаете, что сразу скажу? На протяжении всех трех частей я периодически ловил себя на мысли, что вот «мимо». Обычно я как-то непроизвольно начинаю мотать головой в этих случаях. Всегда стараюсь удержать себя от этого жеста, но часто не успеваю. И вот тут я, бывало, мотал этой Пустой Королевской Головой, но… в каждом, абсолютно каждом случае несколько секунд спустя приходил к тому, что ничего подобного – это не «мимо», это мнение режиссера. Так что нечего-нечего тут мотать башкой! У тебя – свое, а у мистера Гельфонда абсолютно свое. И тут даже дело не в презумпции невиновности режиссера и театра, а просто в идее образа и только. И это вызывало еще большее уважение.

Первым заявленным «опытом» была сцена между Ставрогиным и Петром Степановичем Верховенским, когда последний раскрыл все свои замыслы Ставрогину, уговаривал его стать тайным лидером всего движения, новым царем, целовал ему ноги и т.д. и т.д. И это было круто. Сейчас я понимаю, что это было так интересно, что как я и не ожидал. У артиста Д. Николенко (в программке не указаны имена артистов, это большой минус; и я, пока не зная труппу, вынужден ставить лишь инициалы) случился образ моего Ставрогина. Именно таким я и представлял себе этого хулигана. Причем знаете, он играл Ставрогина таким, каким он раскрывается в своем письме к Дарье, когда зовет ее к себе в сиделки, в самом конце романа. На протяжении всего спектакля Ставрогин от Николенко был точно таким, каким должен быть человек, написавший это письмо. И это радовало меня чрезвычайно! А Петра Верховенского в этой части сыграл К. Талан. Петра Степановича я представлял себе совершенно иным, но… пожалуй, вот такой вот Петр Верховенский более реален, нежели мой. У артиста Талана он получился маленьким, щупленьким, неказистым, нервным, а главное – даже припадочным. Это оказался вообще долбанный придурок, с замашками Гитлера. А именно такого Верховенского и придумал Федор Михалыч, как я думаю. Так что благодаря данному образу я просто больше и глубже понял сей роман, и все. «Делов-то»!

Конечно, я и представить себе не мог, что спектакль более полно раскроет для меня образы героев этого романа. Но уже во время первого «опыта» сие случилось. Я был в восторге. Вернее, я сейчас в восторге. А тогда я сразу был погружен в опыт № 2: сцену между старшим и младшим Верховенскими, когда Петр передал отцу приглашение прочитать что-нибудь на благотворительном вечере у Юлии Михайловны, а также рассказал о планах Варвары Петровны на его счет, и о своих рекомендациях ей сдать старика в богадельню. Здесь уже роль Петра Степановича играл артист П. Оликер, а роль Степана Трофимовича – А. Майер. И вот тут получились целиком и полностью «мои образы» – именно такого Петра Степановича я и придумал себе, когда читал роман. Не помешанный, не больной, а просто сволочь. У артиста Оликера получилось сыграть настоящую мразь, но как это было вкусно, как смешно, по-настоящему! И ровно на том же высоком уровне и так близкой мне волне артист Майер выдал образ Степана Трофимовича. Вот это был класс! Как и должно – смешно, вкусно и, что очень важно, ничего лишнего.

Дальше было еще 6 опытов, где персонажей романа представляли разные артисты, периодически играя то одного, то другого, и вновь возвращаясь к своим предыдущим образам. Но основными парами «актер-роль» на весь спектакль (все 3 части) остались: «Ставрогин – Николенко», «Петр Верховенский – Талан», «Степан Трофимович Верховенский – А. Майер». Да, и, кстати, с самого начала, уже с 3-й сцены обратила на себе Наше Королевское Внимание артистка М. Оликер в роли Дарьи. В «опыте» № 3 была сцена между Варварой Петровной Ставрогиной (арт. Л. Корнилова) и Дарьей, когда первая рассказала свою мысль о том, что пора Дарье выйти замуж, а лучший жених для нее – Степан Трофимович. К слову, 4-й сценой было логичное продолжение – разговор Ставрогиной (в исполнении уже другой артистки – К. Бойко) со Степаном Трофимовичем (все от того же арт. К. Талана). И здесь мне стало совершенно ясно, что актеры могут меняться в непредсказуемом порядке. Ну, так вот, Дарья. Вначале я подумал, что все как-то слишком просто, но в целом почему-то и очень хорошо. Так не получилось бы, если бы актриса не играла, а лишь потупившись сидела (играли уже на другой стороне зала, и я все очень плохо и мало видел, но чувствовал!) и филонила. Она должна была ИГРАТЬ! Но я зачем-то сумневался. Зато в своих последующих появлениях в иных «опытах» и в этом образе, а особенно – во второй части, где М. Оликер предстала в роли Мари, вдруг приехавшей к Шатову и начавшей рожать, актриса показала себя во всей своей красе, и это было так приятно, так… В общем, ладно, полно тут расхваливать актеров. Я отметил того, кого требо расхвалить, и баста.

Первая часть случилась. Никуда уходить я не собирался. Вышел из зала, перекусил дешевым бутером, запил обычным черным чаем, посмотрел на разношерстную публику, и настало время части второй. Для нее зал несколько видоизменился. В целом размещение зрителей осталось таким же – стулья стояли у двух стен, можно было сидеть и справа, и слева, но в центре образовался довольно существенный проход, а реквизит, размещенный в нем, говорил о том, что здесь будут активно играть.

Вторая часть «опытов» стала более концептуальной, ибо нам показали 6 все-таки связанных между собой отрывков, а, кроме того, появилась и сцена, которая протянулась на всю вторую часть – собрание в лесу «пятерки» и убийство ими Шатова. Вообще все началось в темноте, когда с фонариками в руках начали появляться эти доморощенные «заговорщики». В какой-то момент все прерывалось, и начиналась, допустим, сцена приезда Мари к Шатову, потом в промежутке между этим и следующим опытом, наступала темнота и продолжалась история в лесу, но вдруг она прерывалась, и начинался следующий опыт, каким-то образом связанный со всем этим убийством Шатова, после – снова продолжение убийства. И так всю вторую часть, ближе к финалу которой Шатова, разумеется, убили, и сделано это было отлично. Когда есть концепция – хорошо. Здесь, как я уже сказал, меня чрезвычайно радовала Мари от М. Оликер, удивил появившийся в образе Николая Ставрогина так понравившийся мне в роли Петра Верховенского артист П. Оликер, но в целом – я был очень доволен и этой частью.

Но, дайте мне показать вам того червячка, который начал сверлить мою театральную душу еще в первой части. Благодаря тому, что спектакли разбиты на эти сцены, и они указаны в программке, т.е. уже становится понятно, сколько частей еще будет, с кем они будут, и ты понимаешь ритм спектакля, появляется элемент предсказуемости и ожидания. Вот, думаю, «сейчас эта сцена, потом еще три штуки, где вот такого-то будет играть вот этот (что хорошо!), а ту – вот эта, и это тоже интересно, а вот эта вроде как-то не очень в роли Лизы (но после понял, что все даже очень, и нечего делать поспешных выводов, судя по самой первой сцене – прологу), эх, и этот еще раз будет». И это минус. Это мешает. Ведь мы не на балете, где в программке по сценам рассказывается весь спектакль, ибо без этого понять происходящее просто невозможно. Здесь так не надо, здесь ситуация обратная. Особенно напрягал заданный ритм, в результате которого появляется элемент ожидаемости и, как следствие, скуки. Очень хорошо и правильно, что в программке не стали указывать, над какими именно сценами будут производиться опыты, ибо это возвело бы данный недостаток в степень.

И когда я все это понял еще во время середины первой части, то подумал, что и всю вторую и третью части будут представлены еще порядка 20-ти подобных сцен, что, конечно, круто, чему я, безусловно, рад, но… как-то это однообразно. В итоге то, что во второй части появилась своя фишка, меня бесконечно порадовало. Но ритм не сбили, он остался прежним.

Зато в третьей части спектакль преобразился до неузнаваемости. Во-первых, после зрительского перекуса уже несколькими дешевыми бутербродами и еще более вкусного чая, мы попали в другой зал: места для зрителей были уже только у одной стены, сцена находилась слева, справа и в центре, а напротив зрителей в два ряда были расставлены стулья, на которых расположились артисты.

Вначале, во время спектакля, и в финале, все артисты садились на свои места и пели. Пели красиво, правильно, очень уместно, создавая требуемую атмосферу. Но главная – схема действа. Третья часть – это традиционно (ну, почти) выстроенный спектакль, материалом которому послужила Девятая глава романа – «У Тихона», когда Николай Ставрогин пришел к рекомендованному ему Шатовым архиерею Тихону, дал почитать ему листки с изложением своей истории с девочкой Матрешей, что имела место в Петербурге, и их разговоре после. Но все это, разумеется, перемежалось и обрывками сцен из всего романа.

Для меня эта часть показалась не столь удачной, нежели первые две, но тут все дело именно во мне. Я не знал материал. Просто на просто, в той книге, которую я читал, какого-то черта не было этой «неизданной главы». Для меня всегда все заканчивалось на самоубийстве Николая Ставрогина. И когда начался третий спектакль, я все никак не мог понять, что это такое тут происходит на сцене. Даже начал злиться! Чего это, режиссер решил дополнить Федора Михайловича? Но нет, не мог он вот так вот смело, особенно имея в виду так подробно и честно показанные две первые части. После, я вспомнил Тихона (его упоминание Шатовым), подумал, и решил, что, верно, я дурак. Так и оказалось. В итоге сие стечение обстоятельств и моя необразованность испортили для меня третью часть сего замечательного спектакля.

Но, вместе с тем, это лишь убедило меня в появившейся ранее мысли, что эти спектакли предназначены только для знатоков Достоевского. Без хорошего знания материала, да и без любви к творчеству Федора Михайловича, зритель воспримет всю трилогию процентов на 20, максимум на 30-35. Все остальное работает только в режиме «твои мысли по поводу «Бесов» в сравнении с огромной работой режиссера и этих замечательных актеров». Только так.

Кстати, в третьей части, а ранее и во второй мне очень понравилась артистка Евгения Зензина в образе Марьи Тимофеевны Лебядкиной. Тот случай, когда хочется сказать слова: умница, молодец и тому подобное. Очень сильный и яркий образ, многогранный и, как мне показалось, умно поставленный. Не случай, что часто бывает при удачных работах, а именно выведенный искусственно. Хотя, конечно, могу ошибаться.

Итогом всего этого дела стало то, что я как-то очень сильно проникся к этой труппе, к этому театру, к этой конкретной огромной и такой хорошей (да, да, да, даже замечательной!) работе. Теперь вот жду не дождусь, когда в следующем календарном году в обязательном порядке пересмотрю весь репертуар (если будут деньги на билеты; но они у них вроде как дешевые, так что как-нибудь потянем). И пусть все остальное будет или немного хуже, или хуже совсем (что, конечно, вряд ли), но я теперь знаю наверняка, что они могут делать очень крутые спектакли. А это главное!