Спектакль

Толстой — Столыпин. Частная переписка

Артист Евгений Буслаков, удивительно похожий на молодого Юрского, представляется публике пензенским адвокатом, готовящимся к защите крестьянки, подозреваемой в зверском убийстве своего благодетеля — и признающейся в совершенном. Не веря в виновность женщины, борец за справедливость призывает разобраться с этим делом сразу два великих ума: Столыпина и Толстого. Они не заставляют ждать: бородатый лысый великан в черном — это Столыпин в исполнении Армана Хачатряна, и вылитый Джек Воробей в белых рейтузах — Захар Хунгуреев в роли Толстого. Так возникают два параллельных сюжета: интеллигентный адвокат мается с упрямой крестьянкой, а Толстой и Столыпин с азартом разглагольствуют о путях развития русского государства. И без того звучащий актуально идейный спор между великим писателем (землю — крестьянам) и великим реформатором (за закон и порядок) примеряется на современную действительность ненавязчиво, едва заметными нюансами: перебирающий бумажные письма адвокат, например, заваривает чай из пакетика, а опасающийся пуль террористов Столыпин прикрывается бронированной сумкой из кожзама. Режиссер Владимир Мирзоев — мэтр больших экранов и сцен — вообще с невероятной легкостью избегает штампов и общих мест. Он разводит актеров в непривычном для себя пространстве так, что оно становится соучастником действия: стук алюминиевой ложки по батарее задает ритм и нагнетает атмосферу, единственная дверь в гримерку снимается с петель, превращаясь в кровать, и т.д.

В структуре тяжеловесной пьесы Ольги Михайловой заключена емкая и жутковатая метафора, раскрывающая несостоятельность всякого дуализма: даны две полярные позиции (Толстой и Столыпин), два параллельных сюжета (интеллектуальная переписка и расследование убийства), два варианта ответа на вопрос о виновности крестьянки (виновна и невиновна) — и ничего из этого не сходится. С шокирующей реальностью развязки коррелирует разве что некая неозвученная позиция, несыгранный сюжет и непредложенный вариант ответа, нечто среднее между инь и ян. И все это из области аномального, чего-то неформулируемого и оттого страшного. Во всяком случае, именно эту бездну обнаруживает в тексте Мирзоев: спектакль получился о пропасти между реальностью и ее интерпретацией. Мастерски выдержав динамику всего действия на повышение, заведя персонажей в логический и эмоциональный тупик, он сводит их в тихом и почти безмолвном финале. Для «Театр.doc», привыкшего спешить с ответами на все вопросы, это безусловная победа. В первую очередь — над самим собой.