Спектакль в Москве

Школа для дураков

Говорят, британские ученые недавно придумали тоненькую ниточку, способную выдерживать какую-то немыслимую нагрузку. В России такую ниточку придумали раньше — Юрий Погребничко уже четверть века плетет из нее спектакли в своем театре. Тонны смыслов пульсируют среди неторопливых и негромких мизансцен, едва уловимых лейтмотивов, смутно угадывающихся цитат, фрагментарной сценографии с неизменными знаками советской России и всеми прочими классическими атрибутами театра «Около».

Роман Саши Соколова «Школа для дураков», советский «Форрест Гамп», — это такие псевдомемуары. Ученик Такой-то, наивный, блаженный шизофреник, вместе со своим мрачноватым альтер эго живет в мире фантазий и воспоминаний о спецшколе и прекрасных учителях, периодически беседуя с автором (с воздушным трепетом его играет Лилия Загорская). Все это похоже на сон, в котором советская действительность перемешалась со сказкой. Но, как в родственных «Около» по настроению мультфильмах Ивана Максимова, в спектакле суть определяет не столько сюжет, сколько изобилие логически необъяснимых нюансов. Например, учитель географии Норвегов (Сергей Каплунов) с детской беззаботностью принимается тюкать рельсы привязанной к веревочке гайкой. Много позже, отправляясь в мир иной (в распахнутые двери, ведущие во тьму), он эту гайку отдаст любимому ученику. Из таких «веревочек», означающих все и ничего, сплетается весь спектакль.

Актеры как бы разыгрывают для себя и зрителей нечто давно произошедшее, полуулыбаясь и держа дистанцию. В этой странной машине времени — главный фокус театра «Около». «Настоящее» для Погребничко — это одновременно сиюминутное и подлинное, и это настоящее всегда обязано прошлому: оно происходит только из-за того, что ему предшествовало. Оттого на сцене люди в телогрейках, с аккордеонами, а из динамиков БГ поет романс Окуджавы, оттого портал ржавой сцены обрамлен обветшалой лепниной с серпом и молотом по центру, а авансцену занимает бесполезная клумба.

Можно сказать, что телогрейки и ржавчина для Погребничко то же, что воск и мед для Йозефа Бойса, — символ сакрального опыта пережитого. И возможно, именно из-за такого подхода ко времени удивительные премьеры застенчивого 73-летнего стиляги никогда не становятся событиями — как вряд ли станет им и «Школа для дураков». По Погребничко, чтобы стать настоящим, вещь должна обрести прошлое — и спектаклей, судя по всему, это тоже касается.