Опера

Война и мир

Пушки молчали...

Опера Прокофьева «Война и мир», поставленная в Музыкальном Театре им. Станиславского и Немировича-Данченко, вышла произведением эпохальным. Театр не поскупился, задействовал небывалую по объему массовку. Во время военных действий сцена оккупирована плотными рядами солдат русской и французской армии (в исторических костюмах), за ними - беспорядочная толпа ополченцев и мирного населения - всего примерно, человек четыреста. Режиссер Александр Титель после такой постановки вполне может ставить театральные действа на Красной площади, там и развернуться, есть где, а на небольшой сцене все движения солдаты совершали, вытянувшись во фрунт, а пару грозных пушек просто передавали из рук в руки. Хор – отработал потрясающе, для усиления впечатления добавили еще концертно-театральную капеллу им. Вадима Судакова. В финале патриотизм, зажженный хором, зашкаливал, зал ликовал - мы очередной раз победили французов, и за это - респект. Но…
На фоне театрального великолепия возникает некоторое недоумение. Никто не сомневается в высоком профессионализме художников и сценографов: Владимира Арефьева (художник-постановщик), Ольги Поликарповой (художник по костюмам) и Дамира Исмагилова (художника по свету), но претензии к оформлению спектакля есть, и их, увы, набралось многовато.
Пока задерживали начало спектакля, скучающему зрительскому глазу зацепиться оказалось совершенно не за что: сцена закрыта белой стеной, составленной из огромных плит, потолок плоский и белый, любоваться нечем. Но вот началось действие: одна плита плавно отъехала в сторону, на ее место из глубины сцены выдвинулась другая. Примерно на высоте второго этажа к этой плите была горизонтально приделана маленькая белая платформа, похожая на основание балкона, только без всякого ограждения. На этой платформе стоял человек, и, держась рукой за стену, исполнял арию. После невнятного пения оказалось, что это – князь Андрей (Дмитрий Зуев), из-за другой плиты выехали две девушки Соня и Наташа Ростова (Наталья Петрожицкая) - их ступенька была прикреплена уже на уровне четвертого этажа, побелевшие пальцы судорожно цеплялись за невидимую ручку. В зале раздался буквально вздох облегчения, когда эти воздушные оперные гимнасты (без страховки) скрылись с глаз зрителей. На электронном табло построчно возникал английский перевод, но и нашей публике русский текст либретто тоже не помешал бы: приходилось с усилием вслушиваться, все-таки оперное пение – специфическое, в этом спектакле лишь Пьер Безухов (Николай Ерохин) да маршал Кутузов (Дмитрий Ульянов) радовали членораздельной речью.
Наконец, плиты разъехались, и публике открылось пространство сцены - все те же белые стены, сплошь гладкие, лишь сбоку были высокие дверные проемы без дверей. Зал в доме Ростовых был скудно обставлен (лишь несколько стульев), дамы выходили на сцену в монотонно серо-бежевых платьях, не отличаясь по цвету и фасону от прислуги. К началу бала вынесли еще стулья и кресла (штук сорок), расставив их в беспорядке, точно в мебельном салоне с гарнитурами от известного мастера Гамбса. Можно было подумать, что гости сейчас заполнят зал, дамы займут места, и начнутся танцы, но последовала беспорядочная беготня молодежи слева направо и обратно в пустые проемы боковых стен. Знаменитый вальс Наташи и Андрея публике не представили, хотя Пьер Безухов умолял Болконского пригласить на танец свою рrotégé (протеже́). Вальс был все же исполнен в финале, но он только снился умирающему князю Андрею.
Вот бал окончен, тут же на пол спускаются четыре роскошных люстры. Почему ими нельзя было украсить сцену во время бала? Всю следующую сцену (знакомство с семьей князя Болконского) эти хрустальные громадины пролежали на боку, занимая все пространство. И, когда действие переместилось в дом Элен Безуховой, люстры остались на полу, а за ними картина дополнилась длиннющим диваном, лихо раскатывающим хозяйку. Когда Наташа заболевает, узнав, что обманута бесчестным Анатолем Курагиным, ее укладывают на постель из трех составленных стульев, накрытых простыней. Нарочито скудная сценография, вероятно, была задумана наверняка специально, чтобы поразить наше воображение во втором действии.
Во время антракта сцену закрыл черный занавес, а когда его открыли, перед публикой предстали во всем своем многообразии солдаты двух армий, мужики, бабы, ружья, пушки. Все грандиозно, если б не те же замкнутые белые стены вокруг. Война в огромной палате № 6. Впрочем, какая война? Обе армии стояли по стойке «смирно» — как шевелиться в такой тесноте? А, когда в боковые проемы стен влетал снег или вползал дым от московского пожара, создавалось впечатление, что людей просто впихнули толпой в вагон электрички и поезд движется сквозь непогоду с открытыми окнами… Почему нельзя было на белую стену позади массовки добавить световой проекции, например, военных действий или пожара, или танцующих на балу? Ведь все это - очень эффектно, а тут видеопроектор был использован лишь в самом начале для изображения колеблющейся листвы на белой глухой стене. Возможно, в партере белый тупик не так виден, но нельзя же забывать об огромном амфитеатре, в котором публики даже больше, чем в партере, и оттуда прекрасно заметен расчерченный и расклеенный цветными полосками пол (эти метки помогают массовке перестраиваться).
Кутузов, Безухов и хор не подвели, но осадок остался.

Вероятно только истинным фанатикам оперного жанра и музыкальным гурманам под силу высидеть трехчасовой спектакль «Война и Мир», поставленный худ.руком театра Александром Тителем. Решение показать на что сегодня способна труппа театра им. Станиславского и Немировича-Данченко, обернулось столь масштабным зрелищем, что без программки – вряд ли разберешься. Это очень большая, многонаселенная опера, в которой число действующих персонажей приближается к шестидесяти! Поди пойми, кто здесь кто.
Начав спектакль с демонстрации оригинальных технических решений, режиссер действует как опытный рыбак: дожидается, пока зритель проглотит наживку, а затем неспешно вытягивает добычу. Авось втянутся. [Тут хочется воскликнуть всем, кто собирается на «Войну и Мир» - в добрый путь, дорогие товарищи! Но вас предупреждали.]
И пусть критики и музыковеды наперебой кричат о глубине и размахе прокофьевского замысла, необычных чертах этого муз.произведения и гениальности автора, подтвердить подобные утверждения смогут лишь ну, очень большие ценители музыки Прокофьева, которых наберется, на пару-тройку спектаклей. Ибо с «Войной и Миром» по-другому не получается. Слишком сложный для восприятия музыкальный материал, особенно, для оркестра, который не блистает своей исключительностью. Слишком сложные вокальные партии, особенно для солистов, которые далеки от технического совершенства. Нет, конечно, все большие молодцы, все старались, но, посмотрев премьеру, не покидает ощущение поднятой на пределе сил штанги. Тут все сосредоточено на рывке, а то, что у «спортсмена» в это время одежда может разойтись по швам, так это ничего, главное вес взять. [В этом месте звучат долгие, нескончаемые аплодисменты и крики браво!]
Сравнивая версию Тителя и постановки «Войны и Мира» других театров, замечаешь одно странное свойство нынешней версии. Вокально-музыкальная палитра выглядит очень небрежной, сваливающейся в речитатив и произнесение слов скороговоркой, лишь бы поспеть за неуёмной энергией Феликса Коробова. Как результат – на сцене царит «мейерхольдовщина», создающая такой звуковой хаос, что даже вальс кажется какафонией. Преобладание декламационно-ариозного стиля делает спектакль громоздким и громким, адресованный людям с супер-выдержкой и отличными барабанными перепонками.
Массовые сцены выглядят действительно впечатляющими. Кажется, что в них задействованы даже уборщицы. Пространство белой залы, придуманной художником Владимиром Арефьевым, успешно обживается костюмированным толпами, что, безусловно, производит трепет в зале. Люди пребывают в глубоком шоке и не знают, когда можно аплодировать и можно ли вообще прерывать такое действо. В общем, это надо видеть, все таки 200-летний юбилей Войны 1812 года! Но потом не говорите, что вас не предупреждали!

Грандиозная музыка С.С.Прокофьева вовсе не испорчена. При том, что сценография МАМТа ужасно убогая. Первая сцена с гипсокартоном и балкончиками "плакала охрана труда" (Болконский на балконе!) просто пугает возможностью рухнуть всей тяжестью конструкций на голову первых рядов партера. Традиционная МАМТовская живая коняга тоже не добавляет качества постановке.
Но есть и хорошее. Сцены "Совет в Филях", "Ставка Наполеона", "Агония Болконского" -очень хорошие своей лаконичностью художественного решения. А музыка сделала свое дело.
Результат- реальный патриотизм и гордость за подвиги русских геров!

Грандиозное творение Прокофьева с блеском реализованно на сцене музыкального театра им. Станиславского и Немировича-Данченко. Ура! По масштабности и патриотическому накалу рядом можно поставить пожалуй только оперы Вагнера.
Сложность и количество арий смогут учесть только профессионалы, красота же их просто восхищяет... Конечно, может быть не все солисты равнозначны, но основные партии(Наташа, Пьер, Князь, Кутузов, Наполеон и т.д. и т.д. :) в день премьеры были безупречны. Даже роли эпизодические доверены мастерам: французский доктор - Поликанов, личный повар Наполеона - неподражаемый Войнаровский... Смелая, неперегруженная сценография добавляет драматизма сценическому действу. Особенно удалась оригинальная сцена в саду, солисты поют на высоких полочках-балконах на фоне колышушейсы листвы, очень романтично получилось. Массовка при взгляде из партера просто шокирует: лес штыков, уходящий в перспективу, кажется, что их там тысячи и тысячи. Хотя я лично далек от идей пан-руссизма и территориально не являюсь мещанином московским, однако патриотический пафос оперы не может оставить равнодушным. События 1812 года остаются бесспорно-положительными в контексте русского патриотизма. Реализовать ТАКОЕ произведение на коммерческой основе не возможно во все времена, посему благодаря круглой дате, перманентным поискам объединительной русской идеи и могучей поддержке «властей имущих» мы имеем возможность насладиться сим безусловным шедевром. Спасибо за чистое искусство!