Спектакль

Время женщин

За этот роман о женщинах петербургский писатель Елена Чижова два года назад получила Русского Букера. Трех старух «из бывших», встретившихся в одной послевоенной коммуналке, прикипевших душой к матери-одиночке Антонине и вырастивших после ее смерти ее дочь, так и тянет сравнить с античными мойрами. И главная удача романа – в том, что там накрепко увязаны предметные реалии убогой советской повседневности – тяжелые баки, жар и чад, скользкое мыло, агрессивная толчея очереди за мукой (по два килограмма в руки) – и память о прошлом, отнюдь не идеальном, но и далеко не убогом. На сцене быт сведен к минимуму. Обиталище старух на огромной сцене ДК им. Горького, где на время ремонта обосновался БДТ, выглядит островком уюта с массивными комодами, белыми салфетками и занавесочками – художник Олег Головко поместил всю «коммуналку» на платформу, которая то кружится вокруг своей оси, то перемещается по сцене, то задвигается в дальний угол, когда на сцене появляется завод. Завод же – это штанкеты с рабочими-манекенами, нисколько не отличающимися от рабочих живых, это столы с красной скатертью для заседаний женсовета, терроризирующего героиню, и персонажи, изъясняющиеся оперным речетативом. И это день за днем выполняющая одинаковые нелепые, размашистые движения одинокая женщина на авансцене – работающая в цехе Тоня, которую Елена Шварева выводит сердобольной идеалисткой, играя сильно, неистово, с самоотдачей, но не с комсомольским задором, а с пронзительной женской сердечностью, как у лучших героинь Островского. Она-то – эта высокая, небытовая чувственность - и роднит Антонину с соседками, к которым то и дело являются призраки их прошлого и образы которых умно, с фирменной обстоятельностью и подробностью старого БДТ создают Татьяна Бедова (Соня Мармеладова из знаменитого фильма Кулиджанова), Екатерина Толубеева и приглашенная из театра «Экспериментальная сцена п/р Анатолия Праудина» уникальная Ирина Соколова.

Спектакль Геннадия Тростянецкого, хоть и грешит немилосердной длиннотой (действие длится более четырех часов, временами надолго зависая на одной эмоциональной ноте или буксуя, как, скажем, в третьем акте, где у героини есть одна задача – умирать, умирать и умирать), но конфликт в нем все же прослежен отчетливо. Он не нов, но из тех, что не устаревают: между антигуманной социальной (государственно) машиной – и частной жизнью как оазисом, в котором только и может вырасти подлинный человек. Ну и, надо отдать должное Тростянецкому, он не потерял и донес до зрителя еще и ключевую мысль книги Чижовой – о том, насколько женщины (куклы из женсовета, разумеется, не в счет) мудрее, сильнее и прекраснее оставшихся в живых мужчин. Под стать им в этой истории – только старый, хромой гинеколог, пострадавший, но выживший после «дела врачей»: исполинская прямо-таки работа Василия Реутова.