Балет

Gnawa. Arcangelo. Flockwork

Вот труппа, которую еще пару лет назад пришлось бы рекомендовать долго и нудно. А теперь достаточно одного предложения: это труппа, которую слепил Начо Дуато, ныне главный любимец русских танцовщиков, да и публики тоже, потеснивший в этом качестве, не поверите, даже Алексея Ратманского. Начо ­Дуато теперь везде — в Большом, в Театре им. Станиславского, в петербургском Михайловском, где он вообще руководит труппой. Что, собственно, случилось именно благодаря Национальному театру танца: после многих лет всплывания из провинциальной бездны в мировой топ-10 испанцы Дуато попросту выплюнули — оставшись не у дел, он и нашел в России второе счастье. По иронии судьбы Чеховский фестиваль привозит на гастроли в Россию именно хореографию Дуато. Ясно, что она хороша в любую погоду. И нет вопросов: увидеть ее же, но в исполнении испанских ног — глубоко занятно. Но главное — эти гастро­ли позволяют заглянуть в будущее. Да, сейчас Дуато работает лично, сам орет на танцовщиков, сам поправляет им позиции рук. А вот — та же хореография, но с перерезанной пуповиной. Ведь понятно, что Национальный театр танца и Начо Дуато больше не здороваются. То есть для текстов это что-то вроде ре­петиции смерти автора. Из чего бывает два выхода. Например, Баланчин, чьи балеты пока отлично справляются (правда, им активно закачивает кровь и кислород Фонд Баланчина, состоящий из балерин, с Баланчиным работавших, у них отличная память, и они зорко следят, чтобы все было — как при Хозяине: см. ближайшую премьеру «Рубинов» в Большом). И, например, Мерс Каннингем — другой гений, чьи балеты принялись умирать сразу после того, как это сделал хореограф: и Москва это тоже видела на прощальных гастролях труппы Каннингема перед финальным харакири. Что будет с русскими инвестициями в Дуато, нечего и гадать — сходите и посмотрите.