Балет

Парк

Балет французского хореографа Анжелена Прельжокажа, который разучила и показывает Мариинка, весьма примечателен: с него почти пятнадцать лет назад, собственно, и началась европейская слава Прельжокажа — из невнятного франко-албанца он сразу прорвался в дамки. «Парк» принялись учить по всей Европе. Он признан если и не шедевром, то must see. А недавно этот балет очень смешно приезжал в Москву (его танцевали французы). Как лаконично выразил­ся бы наш премьер: он провалился. Но поскольку балетным критикам платят не за краткость, то они честно принялись гадать — почему. И большинство пришли к выводу, что это просто неправильные пчелы и они дают неправильный мед. Мол, раньше французы были лучше.

Вместо того чтобы честно признать: Прельжокаж — мошенник, который с балканской естественностью в подобных вопросах обдурил пол-Европы.

Это надо помнить, потому что в Мариинку современные балеты попадают редко и трудно, учит она их с львиной серьезностью и выводит на сцену лучшие свои ноги. В «Парке» солирует сейчас Диана Вишнева. Которая «неправильного меда» не дает вообще. Просто вот меда в этой хореографии нет и в помине. А есть куцая «концепция» (эротические «опасные связи» в «век разума») плюс сто минут музыки Моцарта и прописных танцев, нарезанных то ансамблем, то дуэтом и при­крытых роскошными костюмами. Костюмы сделаны в манере галантного века и настолько хороши, чувственны, подробны и богаты, что, созерцая их, можно с толком прожить первые минут пятьдесят «Парка». А потом, конечно, лишь уповать на Моцарта (закрыв глаза) и Вишневу (открыв).

Анжелен Прельжокаж слыл enfant terrible — а в балете это плохой знак. Балет — искусство для вышколенных взрослых. У Прельжокажа постоянно в спектаклях снимали трусы, а еще прикладывались друг к другу гениталиями, и когда критикам совсем уже хотелось бросить во все это камень, он объявлял, что, допустим, его новая «Свадебка» — это про бедных забитых албанских женщин, которые готовы на все, лишь бы свалить из Албании, — и камень убирался обратно в карман: бросать его в идею мультикультурализма и Евросоюза было как-то не комильфо. Словом, Прельжокаж не просто умел жать на нужные кнопки, он умел на них исполнять вальс. Самое ужасное, что он при этом не вовсе бездарный хореограф. Эпизодические вспышки типа бурлящих «Кентавров» вполне могли заставить поверить, что негодный «Парк» вам просто померещился.

Но такое уж это было время, девяностые. Оглянуться на них сейчас так же полезно, как оглянуться на галантный век из эпохи Пушкина. Пушкин, правда, назвал это все «забавами старых обезьян».