Спектакль

Околоноля

Действо навороченное и расфуфыренное, но по сути оставшись лишь "спектаклем Кирилла Серебренникова", очередным, проходным, как обычным. Я не являюсь ни фанатом ни поклонником. Для меня КС – это Пластилин, Терроризм, Мещане – всё остальное повторы и заимствования у себя же самого.
Те кто любит сотрясение воздуха, бранное слово под скрежет смычка виолончели, визги и крики, снова выпученные глаза и истерические вопли Толи Белого, который играет одну самую большую, но уже порядком затянувшуюся роль – это Ваше и для вас.
Что в Дуэли, что в Человеке-Подушке, что в О0 – всё это уже было!!!

Нет, сама постановка неплоха, никаких откровений конечно, никаких революций, но скажу так – если посмотрели – хорошо, если не удалось – тоже хорошо.

Конечно КС уже давно заработал на свой театр, ну или «экспериментальную студию КС» – убеждён, такой формулировке режиссёр будет рад больше)) и пусть себе творит, экспериментирует, пробует…
Ну не вяжется этот О0 с Табакеркой у меня, ну не «подвальный» это спектакль. Дань времени? Крест российской действительности?
Пусть будет конечно, но…

Данная постановка сделана для богатых. Для тех, о ком написал Сурков, кого восхвалял и втаптывал в дерьмо одновременно. Для тех, кто будет смотреть «про себя», но навряд ли сделает выводы и вообще что-нибудь отложится, но «стёбно поржёт» не раз.
Бесспорно, существовали на заре 2000-х эти «кинотеатры (а возможно и театры) экстрима», куда ходит богема, которую уже не берут ни наркота, ни экстремальные прыжки с парашютов и дайвинг в акулье-логово. Чего не полюбоваться над кровью, болью и унижением слабого (не достигших олигархических состояний) человека?!
Это всё мерзко, гадко и противно.

Хочу немного написать об актёрском составе. Лично для меня – есть 2 «номера раз» - это Фёдор Лавров и Игнатий Акрачков – бесспорно они самые лучшие в постановке! Далее мастер эпизода, (уже так стыдно писать про «эпизоды», т.к. этот АКТЁР достоин наконец-то уже Главных ролей!!! Режиссёры, ау!) Александр Воробьёв, БРАВО!!!
Женщины – только Татьяна Владимирова! Остальное мимо и не туда.
Кравченко – увы повторы и много всего уже было в Ч-П, нельзя эксплуатировать образ, хотя за уродливую толстую девочку спасибо ))

Может быть кто-то посчитает следующую информацию занудством, но меня не покидало ощущение «замкнутого мешка»…пардон, а как же пожарная безопасность?! Один выход, через «кишку», через сцену – это ненормально, даже для «погружения» в реальность, для ощущения безвыходности. Неужели создателям для реалистичности следует повторять ошибки Хромой лошади, название уже стало таким нарицательным, а сколько жизней погублено… Даже войдя в творческую нирвану, давайте не будем забывать о безопасности зрителей. Или кто-то оплатил новый «реалити-фильм»?)

Я смотрел спектакль «в ночную», закончилось действо в 2 часа 15 минут, выйдя на Тверскую ещё долго не ловил машину, оставляя позади и Кремль и звёзды на нём, и камергерский с передовым и якобы жутко актуальным Кириллом Серебренниковым, а я шёл в сторону области – к Маяковской, отчего-то захотелось проветрить мозги =)

Много слышала как о романе "Околоноля", так и о спектакле. Прочитав восторженные отзывы Табакова, Серебренникова и ОСОБЕННО Михалкова (назвавшим роман гениальным), некоторое время побаивалась идти, опасаясь, что на сцене увижу какой-то модный треш, но любопытство всё-таки взяло верх и я решилась...
Итак... спектакль поставлен почти полностью и почти дословно по роману (вот только я скорее назвала бы "Околоноля" повестью), выкинуто только несколько сцен и то не очень выжных...
Главный герой - Егор (Белый) - это бандит, в прошлом - "книжный червь", страдающий "конформизмом", пришедший к мысли, что жить можно без убийств, и пытающийся реализовать это в жизни. Но вся реальность против него, потому что он живёт в общесте, где убивать надо, либо для того, чтобы заработать денег, либо для того, чтобы защитить себя и своих близких, либо для своего удовольствия, либо для развлечения толпы, если не самому, то руками других, если не пистолетом, то с помощью гос. законов и фабрик / заводов... И вот Егор старается отказаться от убийства, отказаться от мести, за что платит очень высокую цену - здоровье, жизнь, но успокоение так и не находит.
Хочется отметить потрясающую игру Белого, спектакль идёт около 4-х часов с небольшим антрактом и всё это время он на сцене, играющий "братка-бизнесмена" решающего вопросы, в котором по ходу действия проступает всё более человеческих / нравственных качеств, таких как любовь, сострадание, способность к прощению.
Весь спектакль - это описание эволюции Егора, остальные персонажи появляются на сцене исключительно как участники в жизни Егора - бывшая жена, Плакса, дочь, Сара (в дальнейшем капитан ФСБ), Чиф, Мамай, помогающие нам рассмотреть многогранность и трагедию героя. Эти роли исполняют Кравченко (клоун, дочь), Качан (Чиф), Лавров (клоун), Акрачков (Мамай). Игра этих актёров мне очень понравилась! Характеры настолько чётко сыграны, что даже когда Кравченко играет маленькую дочь Егора ни на минуту не сомеваешься, что на сцене маленькая девочка, а не взрослый мужчина.
Читая других рецензентов, я отметила, что большинство акцентирует внимание на чёрном цвете, мрачности и беспросветности происходящего на сцене. На меня же спекталь произвёл совсем иное впечателние. Я считаю, что этот спекталь не о взяточничестве во власти, какие отзывы я ни раз читала, а о том, что для того, чтобы жить, надо отказаться от убйства и о том, что человек "Выше сытости"!

По узкому темному коридору пробирается зритель в зал. Идет по помосту, слепленному из подогнанных один к другому книжных корешков. Под ногами много разной классики, а из экзотичного вспоминаются, например, «Бруски» и «Мой Дагестан». Буквы, строки, тексты – они в понимании образованного человека трансляторы культуры. Топтать их – значит, святотатствовать, топтать идеалы. Для героя «Околоноля» все иначе. Он так умен, так начитан и так образован, что слово для него – не идол, а способ пропитания. Обклеивать стены яхт и дворцов купюрами, справлять нужду в золотой писсуар – для человека обеспеченного это баловство, не более. Так и для Егора, почитателя Джона Донна и Михаила Шолохова, литература давно перестала быть предметом одухотворенным и возвышенным. Нет, Егор, как и прежде, может из-за книги убить человека – но не из-за любви к умному, доброму, вечному, а из-за денег, которые сия любовь принесет.

Любопытно, к слову, что Серебренников вытянул из романа сюжетную линию, которая там практически не прослеживалась. Превращая неоновую вывеску «Власть» в одного из основных персонажей пьесы, режиссер не забывает продемонстрировать и влияние этой самой власти на персонажей. В спектакле наглядно показано трансформация интеллигентного и мечтательного юноши Егора в беспринципного Чернокнижника. «Егоркин родник» в этом контексте может быть прочитан как возвращение к истокам, к безмятежной юности, где все живы, все счастливы и все читают Басе. Но дороги назад нет – грех не отмолить, не отмыть, не выкупить…

Вывеска «Власть», к которой все жмутся и которую все облизывают, – она заслуживает отдельного внимания. Невозможно понять, кого авторы спектакля этой вывеской награждают. Не симулякр же это, ну в самом деле. Власть – она то ли на сцене обитает, то ли в зале сидит, не поймешь. Как бы там ни было, в адрес власти выдвигается нешуточное обвинение. И тут начинается самое интересное. Если власть на сцене, то это самопародия и капустник. Не все так просто, если власть расположилась в зале. Цитаты из Шекспира, в частности, «give me some light» отсылают нас к спектаклю, устроенному Гамлетом для своего дяди. Только вот размах не тот. Не обличение власти – игра в обличение. Не трибунал и не публичная порка. Не трибунал потому же, почему и не капустник. Высмеивать зрителя неловко, ведь все мы такие, и актеры с режиссером такие. Мораль книги была в том, что убивать, воровать, подличать – нехорошо, но по большому счету можно. Авторы спектакля попытались воспроизвести ее с существенным дополнением – «писатель считает, что … но мы с ним не согласны». Вот и получается ни рыба, ни мясо, ни два, ни полтора. Вот и получается сарказм в режиме «щадящий», ирония с пометкой «light». Вот и получается юмор без смеха, шутки без цели, выстрелы – холостые, усилия – насмарку, а четыре часа – впустую.

Идеологическая пустота вполне соответствует пустоте формы. Серебренников работает с материалом в нарочито академической манере – ни тебе обнаженки, ни ультрамодной видеопроекции (фильм, снятый Епифанцевым, имеет ценность сам по себе и подпоркой для сценического действия не служит), даже мата ровно столько, сколько нужно. Ярких цветов нет, насилие, вдоволь разлитое по книге, сведено к минимуму, а места силы обозначены мощными монологами Анатолия Белого. Так в непродвинутых театрах ставят «Гамлета» – все черное, свет актерам в спину, а главный герой иногда кричит от бессилия. Но столь редкий в наши дни аскетизм на пользу спектаклю не идет – буйство красок, массовые сцены и активное давление на органы чувств могли бы заслонить собой «мораль понарошку». Ибо ни яркие выходы Кравченко, ни завораживающее пение Акрачкова, ни талантливые юморески Дубовицкого, ни симпатичный ролик Епифанцева с этой задачей не справляются. Пустота зияет в «Околоноля» сквозь тьму, сквозь холод, сквозь ноль…

По-настоящему удалась линия Егора и Плаксы. Страсть и нерв, замерзшие было в Малом зале МХТ на все время спектакля, пробиваются во время их выходов слабой пунктирной пульсацией. Радует глаз эстетское видео Епифанцева – в «Призрачных вещах» кровь по щиколотку, герои пьют чай из гжели, а кто-нибудь то и дело глотает-выплевывает яйца. Смеяться будем дважды – когда официант предложит Никите Мариевне абулет с перуанской халапенью, и когда девочка Настенька в исполнении Кравченко возопит русским матерным. Рекламу продукции Apple считать продакт-плейсментом не будем, однако, появление на сцене шести IPadов определенно насторожит. Впрочем, актуальности Серебренникову не занимать – помимо айпеда, на сцене появится проблесковый маячок, а из уст героев прозвучат слова «айпио» и «путин». Также на славу удалась атмосфера – холод (в первую очередь все-таки эмоциональный, но это опустим) чувствовался кожей, а от арии Перселла кровь стыла в жилах.

А вот вопрос о политической подоплеке дела обсуждать не стоит. Сам Кирилл Семенович выразился максимально прямо: «Я нашел в этом произведении источник вдохновения». Другой вопрос, как далеко это место от того, где действительно стоит искать вдохновение. Холодно, Кирилл Семенович, ох как холодно…

Считаю, что спектакль рассчитан на отморозков, а не на театралов.
Также считаю, что спектакль опасен для здоровья зрителей - как физического, так и психического!
Во-первых, всех зрителей загнали в западню: вход в зал и выход - только через сцену. И если вам стало плохо (что очень даже вероятно для такого длинного и неприятного спектакля), то, пройдя прямо во время действия через сцену и попав за кулисы, вы не знаете, как выйти наружу. Указателей пожарного выхода не было ни в зале, ни за кулисами.
Во-вторых, на билетах неправильно указана длительность спектакля, и только перед самым началом я случайно услышала от билетеров, что спектакль длится намного дольше указанного времени. Причем первое действие продолжалось существенно больше двух часов (если не ошибаюсь, даже солдат в армии положено каждые полтора часа отпускать для оправки).
В-третьих, после двух часов некоего действия, исполняемого неплохими актерами, в полной темноте начинается показ (в очень плохом качестве) фильма ужасов, в котором крупным планом очень подробно и долго (не менее 10 минут), со смакованием кровавых подробностей, показано истязание и, как я догадываюсь (поскольку не досмотрела до конца), убийство человека. Даже если закрыть глаза, то стоны жертвы и учащающийся звук биения на низких частотах доходят до слуха, как ни затыкай уши.
В кинотеатре такое показать невозможно (цензура не пропустит и, в конце концов, в кинотеатре выход во время сеанса обеспечен - наличием выходов, светящимися указателями выхода и подсветкой пола). На сцене такое действо невозможно тем более (в этом же спектакле человека убивают просто при помощи слов "бах-бах"). В результате найдено дьявольское решение - показан фильм внутри спектакля и созданы почти все условия для невозможности выхода.
В-четвертых, нигде (ни на билетах, ни на афише) не было предупреждения о сценах насилия в спектакле (про мат я вообще молчу, он употребляется в спектакле всюду, в основном, не к месту). При покупке билетов в кассе Табакерки меня предупредили только о том, что нельзя опаздывать.
В-пятых, звуковое оформление спектакля в диапазоне низких частот может вызывать перебои в работе сердца и сердечные боли, даже у вполне здоровых людей (медицинский факт). Об использовании низкочастотных звуков тоже никакого предупреждения не было.

Премьера спектакля, рецензии на который написали задолго до его выхода, состоялась 15 января 2011 года. «Околоноля» сыграли с опозданием: нулевые завершились, на табло – 1:1. Пошел новый отсчет. Хотя, может быть, это только количественные показатели опережают действительность?
Спектакль Кирилла Серебренникова (здесь он выступил и автором пьесы, и режиссером, и художником по костюмам) поставлен по нашумевшему роману Натана Дубовицкого. Впрочем, шумели более об авторе, чем о романе. Под псевдонимом якобы укрылся Владислав Сурков (первый зам главы Администрации Президента РФ). Судя по последним публикациям в СМИ, авторство Суркова более не является государственной тайной. Книгу поругали, почитали (отрывки по большей части), повыуживали цитат для гневных статей и успокоились. Суровый ответ дан.

Новая волна волнений накрыла газетные полосы после информации о том, что Олег Павлович Табаков, прочитав «Околоноля», счел его литературой высокого сорта и предложил к постановке. Кириллу Серебренникову. Выбор сомнений не вызывает, ведь большинство работ режиссера посвящено остросоциальным проблемам. Будь то ироничный «Лес» А.Н.Островского, перенесенный в недавнее прошлое и заглядывающий в день сегодняшний, или повествующий о тоталитарном государстве «Человек-подушка» М.Макдонаха; «Киже» и «Господа Головлевы» – исследующие разные уровни власти и подчинения или бунтарская «Трехгрощовая опера». Да ведь и сам режиссер в романе упомянут, хотя и с опечаткой, для конспирации. Все к одному, но… Русский язык богат, запас брани в нем неиссякаем. И полилось это все на головы, без преувеличения, символов современной и просто культуры. Клялись в том, что руки не подадут, прочили геенну огненную и муки совести. Но ждали, ждали, ждали… И нет бы в процессе ожидания полуфабриката (в театральном простонародии МХТ и «Табакерку» иначе как конвейером не называют. Все поставлено на поток: премьеры, таланты, зрители. С гарантией. На успех.) перелистнуть роман, полюбопытствовать, разузнать не биографию автора, а его «графию», т.е. то, из-за чего автором и стал. Но, в большинстве своем, этого не произошло. Видимо, испугало предупреждение первых страниц романа – «Букв много». Утверждаю, а не предполагаю это потому, что ни одному нормальному (не пишу здравомыслящему) человеку, прочитавшему (не пишу осилившему) «Околоноля», мысли об ура-патриотизме, беззаветной любви к власти и прочему, в чем обвиняли попавших в «околонолевой» круг, не возникнут, даже на мгновенье. Большей крамолы, чем в этой книге, можно найти разве что на интернет-заборах. Только язык здесь иной: умный, тонкий, собственный.

Право, будь автором не (о)хранитель режима, а тот, от кого его хранят, реакция была бы прямо противоположной. Но, тут ничего не поделаешь, это наша генетическая привычка. Проявляется в двух формах: власть имущим либо приписывают все возможные достоинства и достатки (речь не только о материальном), либо отказывают в талантах решительно, взирая снизу вверх на чины и звания. Впрочем, восхищаемся же мы произведениями одного камер-юнкера, или пьесой посла России в Иран, а рассказы и сказки одного вице-губернатора Рязани и Твери и по сей день служат примером талантливейшего острословия. Это не к тому, что должность ставит Дубовицкого в одну компанию с А.Пушкиным, А.Грибоедовым и М.Салтыковым-Щедриным и другими гениями, но чин, по крайней мере, не мешает и даже не пересекается (т.е. не перечеркивает) писательский талант. Не помешал же Кириллу Серебренникову диплом физика стать блестящим режиссером, а профессия режиссера не воспрепятствовала написать блистательную пьесу по роману.

Слоганом спектакля и одновременно кратким его содержанием стала фраза: «Все оттенки черного». Она же определила и стилистическое решение постановки. Малая сцена МХТ (хотя официально спектакль числится за «Табакеркой») – сцена-трансформер. Зрительный зал разделили на три сектора, перед которыми длинная как подиум сцена. Чтобы попасть в зрительный зал публика проходит по длинному, узкому, темному коридору и света в конце тоннеля не видно. Стены здесь не только имеют уши, но и голос – голос автора, читающего свой роман. А далее путь зрителя «устлан знанием». Несмело вышагивая по книжным переплетам и корешкам (для тех, кому это кажется диковатым, выстроили деревянные мостки), затем по сцене, зритель, наконец, попадает в зал. По мысли режиссера, – в ловушку, ведь обратный путь, по крайне мере до антракта, закрыт. Все черно кругом.

«Give me some light» – с этой шекспировской фразы, ставшей эпиграфом романа, и начинается спектакль. Приказ королевский, а свет тускл и искусственен. Ведь король – Клавдий. А значит ни просвета, ни просветления. Не о принце датском история, скорее про то, от чего «какая-то в державе датской гниль».

Повествование ведут два клоуна – две маски – два шута – Алексей Кравченко и Федор Лавров. Шутить изволят о недозволенном. К достопочтимой публике – ноль почтения (или около того), стращают. Оба в черном и шутят в тон. Как шекспировские могильщики или стоппардовские актеры из «Розенкранц и Гильденстерн мертвы». Отсылок к Шекспиру много, но не к «Зимней сказке» (хотя по градусам ниже ноля могло бы и подойти), а к трагедиям. Только вместо «быть или не быть» – быт и сбыт всего человеческого. Без вопросительных знаков.

Агония, бюрократия, варварство – и далее по алфавиту – в такую атмосферу погружен Егор (Анатолий Белый). Не Гамлет, ведь и сам не луч света, но на фоне черных дел и душ в нем есть полутона. Духота преследует Егора, этот мотив проходит через весь спектакль (актер не покидает сцену на протяжении всех четырех часов). Ему душно, значит есть душа, пусть прожженная, задыхающаяся, разлагающаяся. Теплится.

Перед зрителем фрагменты жизни Егора, прошедшего путь от простого редактора до циничного, лоснящегося повелителя отдельных душ. Прошедшего не сквозь кровь, грязь и тлен, а зависшего в них. История восхождения и одновременной деградации одного человека. Вокруг меняются лица (блистательный ход с использованием электронных ридеров), голоса, интонации, но картина в целом остается неизменной. Низменной.

Книга завершается фразой: «Все поправимо», спектакль надежды не оставляет. Он выносит не предупреждение, их было достаточно, но приговор. Егору и всем, кто около него, всей системе жизни. В спектакле жизнь – именно система: отношений, случайностей, поступков и наболевших обид. И походит все это на мышеловку (в лучшем случае шекспировскую).

Спектакль многослойный, многоплановый. В него вписан фильм Владимира Епифанцева – натуралистичный, кровавый, но не лишенный поэтики. Ужасающий по форме, но на фоне услышанного со сцены – не особенно пугающий.

Gangsta fiction – жанр определенный автором, приписан и к спектаклю тоже. Но в обоих случаях это принижение или кокетство. Есть и гангстеры- оружие, кровь, насилие, и роман (во всех смыслах) – жизни и смерти, много смертей и «то ли любовь», в общем -то чувство, которое на мгновение заставляет вспомнить в себе человека – творение света.

И даже власть в пьесе засветилась. Ватт на 60. На сцене горит лампа в виде этого слова: лампу крутят, оглядываются на нее, грозят пистолетом. А «власть» все светит и светит как внешний раздражитель или как маяк. И когда о власти не говорят, а в спектакле рассматриваются все ее пласты, то о ней точно думают. Особенно в конце, когда истерзанный и замученный герой идет по руинам, по черной выжженной земле в полной темноте.

Спектакль кончен. Путь открыт. Впереди снова хождение по… книгам, как аллегория перевернутого мира, в котором частенько хочется лезть на стену. А на стенах ниши для стройных (тесных) шеренг книг. Стоят тома и служат, - кому для чтения, кому для интерьера. В век электронных ридеров и всеобщего стремления к компактности книгам придумано новое применение, ступать ведь мягко даже по твердым переплетам. Для интерьера, впрочем, и красивых корешков будет довольно. А потянешь за корешок – пустота.

Главной музыкальной темой спектакля, а он пронизан живой музыкой (вибрафон, кларнеты, виолончели, скрипка) – стала ария Гения холода из оперы Генри Перселла «Король Артур» (удивительный Игнатий Акрачков) – пронзающая, жгучая как горячий лед, колкая. И уже не случайным кажется начальное обращение к зрителям: «Люди, львы, орлы и куропатки», – ведь все случилось точно, как в провалившейся когда-то на сцене одного дачного театра пьесе. Сбылось троекратно произнесенное. «Холодно, холодно, холодно. Пусто, пусто, пусто. Страшно, страшно, страшно».

«Комсомольская правда» http://kp.ru/daily/25625.5/792155/