Спектакль

Сиротливый Запад

В России на ура идут только те пьесы, смысл которых лежит на поверхности. Если пытаться копнуть чуть поглубже - мало того что не поймут, еще и заплюют.

«Сиротливый Запад» здесь не исключение. Сильнейшая вещь о вечных истинах была подана в непривычной обертке, и половина зала тут же заелозила на своих местах, надеясь поскорее уйти.

В отличие от большинства классических спектаклей, в «Сиротливом Западе» герои не произносят вслух сакраментальных фраз, а всю постановку не венчает многозначительное моралите. Нужно самому пытаться понять, о чем это всё, а для нашего зрителя это становится непосильной задачей.

Вместо того, чтобы расшифровать сигнал, посылаемый со сцены, зритель пытается сосредоточиться на действе, надеясь-таки услышать желанную мораль из уст героев. Вместо этого его взору открывается бытовуха, пьянство, богохульство, в общем, серая провинциальная жизнь, которая в Ирландии совсем такая же, как и в России.

Пытаясь уловить все передвижения героев, зритель совершенно не чувствует пьесы. А ведь если немного напрячь мозги, то окажется, что смысл на поверхности, и не заметить его практически невозможно.

Всё действие картины развивается в двух «полях» - материалистическом мире живущих вместе взрослых братьев Валина и Колмэна, убивших своего папашу ради наследства, которое теперь можно пробухивать всю оставшуюся жизнь, и в мистическом мире монахинь, которые заняты своими непонятными делами на заднем фоне. Священник Уолш, утопившийся в конце первого акта, мечется между двумя мирами, пытаясь наставить на путь истинный двух прогнивших братьев, но это ему так и не удается.

Священник Уолш – это аллегория Иисуса Христа, это образ того, каким был бы Христос в наше время. В Библии говорится, что спасение можно обрести через веру. Уолш пытается привести к спасению свою заблудшую паству, но не может сделать этого, потому что никто больше не верит в вечные истины христианства. Христос не может совершить чуда, если в это чудо не могут поверить; в итоге Уолш, сокрушаясь, что ни одно из деяний Господа он так и не повторил, решает, подобно Христу, принести себя в жертву. Уолш идет топиться, перед смертью наставив на путь истинный местную торговку самогоном Герлин – аллегорию Мария Магдалины.

Уолш оставляет братьям посмертную записку, в которой его опять сносит на проповедь. Этим поступком он пытается помирить вечно дерущихся братьев. Собственно, его смерть – печальная пародия на жертвоприношение Иисуса Христа. После убийства братьями своего папы закончилась эпоха Бога Отца, теперь принесен в жертву Бог Сын, и наступает Царство Бога Святого Духа.

Святой Дух присутствует во втором акте в виде записки отца Уолша, прикрепленной скотчем к кровати. Собственно, это блестящая сатира на современную западную духовность. Всё святое, что осталась на Западе – это клочок бумаги с проповедью (примерно такой объем Библии прочитал среднестатистический верующий за всю свою жизнь). К этому клочку прибегают лишь в крайних случаях, но ищут в нем не духовности, а поддержки собственной правоте.

После смерти Уолша уже дважды осиротелые братья начинают вдруг просить друг у друга прощения за те злодеяния, которые они друг другу причинили. На мгновение кажется, что Уолш добился своего и эти парни встанут на «путь истинный». Но для людей, погрязших в материализме (коллекционировании статуэток, чтении желтой прессы и просмотре тупых ТВ-шоу) покаяние превращается в соревнование. Кто перед кем больше извинится, кто кого перещеголяет в вежливости, тот и победит.

Матрица материального мира подгибает под себя все благие намерения, и из этого замкнутого круга нет выхода. В итоге братья снова доходят до того, что один точит на другого нож, а второй в отместку заряжает ружье. Звучит музыка Генделя, уверовавшая Герлин уходит в монахини (так и не разобравшись, что же не так в ее жизни на самом деле), ввысь взмывает крест, на котором распяты любимые вещи братьев, среди которых едва заметна записка отца Уолша.

Создается некоторое чувство абсурдности, но так и было задумано. Основная проблема, поставленная спектаклем, это неспособность «духовных» людей понять людей, «погрязших в материализме». И те, и другие живут в совершенно разных мирах, разных системах ценностей. Самую большую пропасть между этими мирами представляет вопрос о смерти. Для братьев Валина и Колмена смерть живого человека значит почти столь же мало, как смерть героя телесериала. Но вот из-за любимых материальных ценностей (из-за денег, коллекционных игрушек, бутылки спиртного) они готовы сами перерезать глотку кому угодно.

Тот, кто усмотрит в спектакле пропаганду христианства, будет неправ. Алкоголик Уолш, простушка Герлин не от мира сего, безмолвные монахини, ушедшие с головой в свои ритуалы – эта компания вызывает смех не меньший, чем двое сорокалетних мужиков, грызущихся из-за пачки чипсов. Пьеса скорее выносит вердикт современной церкви – ни на что негодная организация, все усилия которой вернуть людей на истинный путь тщетны.

Можно подумать, что записка Волша остановила на какое-то время вражду братьев. Но примерились они не из-за наставлений пастора. Под запиской значилось имя Волша – Родерик. Имя настолько доставило братьям, что они дружно заржали, и с этого началось недолговечное примирение. В нашем мире больше нет общих для всех нематериальных ценностей, поэтому духовное единение возможно лишь в презрении к окружающим, воплощением чего и служит коллективная ржака по любому поводу, захлестнувшая сегодня ТВ и Интернет. Как только братья пытаются выстроить консенсус, основанный не на осмеяние других, а на позитивном отношении к друг другу, они приходят в тупик.

И этот тупик неизбежен, пока во всех сферах господствует грубый материализм. Только сами люди могут осознать, к какому кошмару приводит бесконечное потребление. Поэтому в финале пьесы и поднимается крест, на котором распяты любимые вещички героев. Для людей, которые в грош не ставят человеческую жизнь, распятие праведника не значило бы ничего. Чтобы они одумались, им нужно распять собственный хлам, в который они зарылись с головой, только тогда за суетой мира для них могут открыться вечные ценности.

Но пьеса заканчивается раньше, чем Колмен и Валин приходят к этой мысли. Ведь по большому счету неважно, выберут ли они тот или иной путь. Важно, какой выбор сделает каждый из нас.

Баргман и Бызгу - прекрасны, ни секунды не жалею, что пошла. Остальные тоже, но у этих двоих я ловила каждое слово и движение. Пьесу Макдонаха немного опасалась смотреть из-за резкого отношения к перебору мата и чернухи на сцене, но - ни разу не возникло ощущения, что хоть где-то перегнули палку, здесь это было естественно и без эпатажа. Собственно, пьесы Макдонаха - о самых отвратительных и примитивных человеческих чертах, как бы выворачивание человека наизнанку, они заставляют задумываться - и иногда даже заняться самокопанием.
В данной постановке черную комедию показали как некий трагифарс. Сначала смешно, люди на сцене кажутся не из сего мира, откуда-то "со дна", без морали и принципов, потом вдруг смеяться перестаешь - не потому, что что-то кардинально изменилось на сцене, а потому что понимаешь, что где-то над собой смеешься, или над ранее уже увиденным, пройденным, и тем, с чем сталкиваешься, в общем-то, чуть ли не ежедневно.
Мне кажется, что этот спектакль не очень типичен для Комиссаржевки, и для привыкшей к ее постановкам публики.
Музыка в определенные моменты продирает, очень в тему звучит Lacrimosa Моцарта.
Спецэффекты оказались на высоте - даже чуть не начала в конце заикаться.

не готов еще наш среднестатистический зритель к таким спектаклям. Но на мой взляд очень живой и захватывающий. смотрится на одном дыхании. До глубокого смысла докапаться не смогла.. или оказалась не готова или из-за формы спектакля. нецензурная лексика всегда в точку, как часто бывает и в жизни )) это конечно не чехов и публика должна это понимать..

"почти комедия" как гласит афиша. вот не беря в расчет первый акт и конец спекта, это правда была комедия, местами даже становящаяся смешной)

начинается спектакль еще до 3-го звонка, на сцене под раздражающе-напрягающую звуко-музыку 4 монашки на широкой доске, лежащей на канистрах производят какой то свой ритуал - что то трут, дуют, заматывают скотчем и тд.
не описываю сюжет пьесы, если кратко, то идет вражда 2-х братьев.
2 брата сразу напомнили героев СТСа из иногда урывками виденной "даешь молодежь", особенно младший Вален. второй сначала очень смахивал на незабвенного Гену Букина - по крайней мере внешним видом и манерами.
и вот как то первый акт это было нудно, затянуто и с плоским часто юмором (с попытками), чрезмерным сленгом и ненормативом, второй акт пошел живее, особенно когда пошли признания братьев, их игра "в детство" - все это превратилось в комедию, живую и яркую...если подспудно не вспоминать, что один из них пристрелил отца, а второй, "отшантажировал" себе все имущество в обмен на молчание, если не вспоминать о священнике, который утопился, чтобы спасти их "душу" (священник не был по мне особо убедителен, Герлин тоже уж слишком ушла в "физиологию")...
но все эти страшные вещи братьями не воспринимаются серьезно, они заматерев совсем не превратились в мужчин, они дерутся по-детски из-за чипсов и фигурок, они делят всё на твое и мое, при этом "владелец всего имущества" тщательно вырисовывает на каждой вещи первую букву своего имени, совсем как делают с одинаковыми вещами, которые куплены двум детям. декорации под стать этой "игре". у каждого брата свой "закуток", большой ящик, состоящий из маленьких, кажый имитирует отдельную комнату: ванную, спальню и т.д. , и в каждой герой может поместится только одной ногой, максимум в нее можно поставить стул - вот так они сидят по разным углам, как дети каждый в своем манеже и играют - один в фигурки святых, другой подрисовывает усы катинкам в журналах.
и только к концу эти загородки объединятся, как неровные части одного пазла - две половинки составят одно целое, и все драки и обиды простятся, забудутся, ведь и младьший признается, что шантажировал старшего не из корысти, а потому что стал бы скучать...и ему веришь...потому что они дети, потому что они родом из детства, где лучшей едой были чипсы, и где отец мог сломать фен (любимую "игрушку" сына)...так какой же с детей спрос...

Это просто УЖАС!!!! Удивительно просто, как такое вообще показывают в театрах!! Мы просидели в зале ровно час... и ушли! Многие ушли ещё раньше. То, что показывали на сцене- это просто отвратительно. Такую же сцену можно наблюдать бесплатно у помойки хоть каждый день!! Изображена жизнь типичных алкашей со всеми их матерными, грязными выражениями. Во время просмотра реально начинает подташнивать от всей грязи и мерзости. В театр идёшь, вроде как, чтоб к культуре приобщиться... а тут... хоть бы на билетах писали, что запрещено к просмотру до 14 лет! Некоторые же с детьми пришли!!!=(( С грязными выражениями явно переборщили, аж уши режет!! Целый час, через каждое слово слушаешь!!!! Юмор тоже никакой!!! При нас ни разу никто не смеялся!!!=)) В жизни и так хватает бомжей, алкашей и наркоманов!!! Ещё и в театре на них смотреть!!!=(((