Опера

Кафе «Сократ»

То что происходит на сцене совершенно никаким образом не соотносится с текстами, которые исполняются. Зато понятно почему без антракта, будь он до второго акта никто бы не дожил. Местами нестерпимо скучно, засыпающую публику будил разве что барабан с оркестрового чердака. Хорошо билеты достались бесплатно, обидно было бы за это ещё и платить.

Фрагменты первых откликов на новый спектакль А. Ледуховского «КАФЕ СОКРАТ».
Дирижёр Ф. Коробов
Художник С. Бархин

>>>Режиссер премьеры Анатолий Ледуховский ошарашил зрителей откровенным фарсом.
Ледуховский, видимо, исходил из того, что в нынешние времена убийства никого не проймут. Мало ли смертей люди смотрят по телевизору! Нужно найти такую подачу материала, чтобы тема «зазвучала». И постановщик обратился к клоунаде. Полуторачасовой спектакль — одна большая клоунская реприза, в которой коллизии опер разыгрываются в стилистике «Бим и Бом» и с намеком на немые фильмы Чаплина. Трагедии, конечно, оборачиваются трагикомедиями. Но, в конце концов, трагикомична сама нелепость ситуаций, когда в первом опусе Сократа церемонно и многословно травят ядом за философию. А во втором жена матроса после долгой разлуки с нетерпением ждет мужа, но, не узнав вернувшегося супруга в госте ее кабачка, убивает богатого пришельца молотком по голове, чтобы добыть денег… мужу, который должен вернуться.
Изначально несценичный опус — без диалогов и внешнего действия — «оживает» с помощью гротескового жеста. За столом гримасничают и жестикулируют девицы с громадными накладными бюстами и такими же бедрами, в тельняшках, соломенных шляпках и разноцветных бриджах.
К экспериментальному (так объявлено самим театром) спектаклю зрителям еще предстоит привыкнуть. Но значение премьеры не только в том, что постановка приурочена к Году Франции в России. Обе партитуры в России никогда ранее не ставились. А увидеть — для ликбеза — оперу в виде интеллектуального цирка нашей консервативной публике не вредно.

Майя Крылова, Новые известия 30.03.2010

>>>Можно сказать, что обе истории об убийстве и о непонимании. Доверчивого Сократа угощают ядом его собственные ученики; бедного Матроса, вернувшегося из многолетнего путешествия, убивает собственная жена, не признавшая мужа в путешественнике. Невеселые события, что и говорить, однако режиссер при этом старательно уводит их прочь от серьезности и наглядности. Само название спектакля смешивает древнегреческого философа и приморское кафе, где происходит действие «Бедного матроса». Вместо того чтобы как-то сгладить неловкость этой ситуации, Анатолий Ледуховский только обострил ее: все четыре напропалую кривляющиеся дамы обложены «толщинками», придающими им сходство с палеолитическими Венерами, одеты в матроски и загримированы а-ля Марсель Марсо. Окончательно «дотравливает» Сократа спускающийся с балкона дирижер Феликс Коробов, вручающий ему затем огромного леденцового петушка на палочке — трогательная аллюзия на последние слова Сократа: «Критон, мы должны Асклепию петуха».
Кажется, что философического подтекста в этом так же мало, как и в том, что в финале все герои, живые и мертвые, чуть ли не пляшут канкан под музыку Жака Ибера. Зато сам по себе театральный текст маленького спектакля, ярмарочно-потешный, бурлескный, получился, помимо всех культурологических странностей, очень располагающим. Ну а музыкальный текст получил осмысленное, качественное и какое-то уютное исполнение — не так плохо для Москвы, в которой французская оперная музыка ХХ века почти не востребована.

Сергей Ходнев, «Коммерсантъ» № 55 (4355) 31.03.2010

>>>Возможно, реабилитируя так и не состоявшийся в «Параде» балаганный спектакль, к этому жанру обратились и авторы"Кафе «Сократ». Оркестр, расположенный на балконе над головами зрителей, и певцы работают с большим удовольствием и отдачей. Похоже, эта музыка, как и сам спектакль, им нравится, значит, Феликс Коробов сумел заразить своим отношением к этой партитуре и музыкантов. Что, быть может, и есть задача настоящего дирижера.

Марина Гайкович, Независимая газета31.03.2010

>>>Приуроченную к Году Франции в России постановку подготовили режиссер Анатолий Ледуховский, художник Сергей Бархин и дирижер Феликс Коробов.
Атмосферу эпатажа и модернистского ниспровержения, привычно царившую на спектаклях французских авангардистов прошлого века, с успехом воссоздали и в новой постановке. Правда, сто лет назад парижская публика бурно скандалила, вызывая приступ радости у Сати, гордившегося, что из-за него дрались в «Шатле». Сегодня же, в лучшем случае, после спектакля задают робкий вопрос: а что это было? Неужели эти тетеньки в бриджах и тельняшках с гигантскими поролоновыми бедрами и глазами-щелками, закрытыми круглыми сюрреалистическими очками, и есть древнегреческие философы — Сократ (Наталья Мурадымова), Федон (Лариса Андреева), Алкивиад (Наталья Петрожицкая) и Федр (Валерия Зайцева)? Что это за суконные бороды, поролоновые ноги и клоунские копны на головах у персонажей уголовно-бытовой истории «Бедный матрос»? И отчего это вдруг «ядом цикуты» под видом французского коньяка спаивает Сократа маэстро Коробов — в диком обтрепанном прикиде «с Монмартра», а вокруг персонажей постоянно суетится девица в русском сарафане и с косой?
Все ответы содержатся в остроумной попытке воспроизвести для нынешней, искушенной всяческими экспериментами публики тот эффект «бомбы», что «тикает» внутри авангардистских сочинений. Так что нынешнее балаганное представление, игра с гротесковыми масками, с «плоскими» характерами, избранная режиссером Ледуховским, явно перекликаются с духами «исторического» авангарда. Элегантность же всей этой гротескной конструкции придал Сергей Бархин, соединивший две абсолютно не стыкующиеся по смыслу оперы одним местом действия, прорисованным, как наивный детский рисунок: плоский дом с крышей и окном («Кафе Сократ»), солнце с неоновыми лучами-ниточками, кораблик-аригами из нотной бумаги с трубой и огоньками, увозящий довольного Сократа с леденцовым петушком в руках на тот свет, и простой прямоугольный стол, на котором кратко — молотком по голове, убила матроса его жена (Амалия Гогешвили). У Бархина ни одной лишней детали на сцене. Так же, как и в оркестре под руководством Коробова — ясном, сдержанном, даже суровом, эпатирующем намеренно громогласными ударами большого барабана в «Сократе», и неожиданно пускающимся в веселую кабареточную стихию музыки Жака Ибера из сюиты «Париж» в финале спектакля. Ну а какая Франция без вина и кабаре?

Ирина Муравьева, Российская газета 29.03.2010

>>> Две короткие оперы не самого веселого содержания сложились в спектакль, который невозможно смотреть без улыбки. Объединяющим их началом стало театральное решение. Художник Бархин свел героев Платона и Кокто в "Кафе «Сократ» — таково общее название спектакля. А режиссер Анатолий Ледуховский создал третью грань эстетического треугольника, в котором две мелодрамы — одна античная, другая бульварная — стягиваются универсальным искусством клоунады.
Клоунские носы, парики и накладные бюсты равно заменяют и хитоны философов, и одежку завсегдатаев кафе. А в персонажах содержатся вторые сущности, велящие им, распевая просветленные словеса, одновременно стеречь друг друга с орудием убийства в руке — будь то серп или молот. Забавное и ужасное проступают одно сквозь другое, легко допуская в компанию и немного лишние здесь христианские мотивы вроде креста и петуха.
Игра из двух опер идет на везучей в последнее время малой сцене театра, где отлично звучат голоса артистов (стоило бы назвать всех, назовем хотя бы Амалию Гогешвили в роли прекрасной жены бедного матроса) и невидимый оркестр под управлением Феликса Коробова.

Петр Поспелов — Ведомости 31.03.2010, 56 (2574)

>>>Своим спектаклем постановочная группа в очередной раз доказывает теорию о том, что инсценировать можно даже телефонную книгу. Кантата Эрика Сати, на первый взгляд, абсолютно не пригодна для театра. Во-первых — слишком короткая, во-вторых — в ней нет никакого действия, одни разговоры. В-третьих — в качестве либретто композитор использовал текст Платона, что само по себе должно навевать скуку. И несмотря на это, все получилось. На сцене все время что-нибудь происходит, действие не прерывается ни на секунду. При этом нельзя сказать, что это действие ради действия, каждый жест взвешен и оправдан. Четыре сопрано разыгрывают последние дни перед казнью Сократа. При этом трагедия подается в стиле буффонады. Гротесковые костюмы и грим а ля французский мим, эпатаж в движениях, призванные смешить, вдруг ни с того, ни с сего наводят на философские размышления.

Алексей Костричкин

Полностью рецензии можно прочитать на сайте model.theatre.ru