Балет

Гранд балет гала «Шедевры»

Худшие прогнозы аналитиков после ухода из Большого театра Алексея Ратманского постепенно сбываются: театр явно выпал из ленты новостей. А любой разговор о балете в Москве неизбеж­но начинается теперь с Театра Станиславского, прежде «вечно второго». И, как правило, им же заканчивается. А что еще смотреть? Даже Анастасия Волочкова теперь не танцует, а пишет книжки о собственной жизни.

Итак, Театр Станиславского. Он все еще стрижет купоны с очень удачной премьеры хореографа Начо Дуато — и всем, кто еще не посмотрел ее, я повторно рекомендую это сделать. Прочие могут умственно отдохнуть на гала-концерте под честным названием «Шедевры». Еще честнее было бы назвать его «Фуршет». На таких концертах сервируются самые вкусные кусочки из беспроигрышных классических балетов. Главное условие, которое диктует выбор репертуара, — чтобы костюм помещался в одну дорожную сумку, тогда солисты из Петербурга смогут метнуться в столицу на день и сбацать что-нибудь с числом 32. Например, pas de deux из «Дон Кихота» или «черное» pas de deux из «Лебединого озера». На балетном жаргоне их, эти фрагменты в концертах, еще называют раздедёхами (я надеюсь, вы догадались). В них обоих есть фуэте, именно 32, и простые зрители всегда с удовольствием хлопают в такт, отчего у балетоманов сводит скулы, а глаза брезгливо закатываются к потолку. Даже если бацает фуэте, допустим, прекрасная девушка из Мариинки Виктория Терешкина. А она в концерте обещана.

Изысканным это зрелище не назовешь по определению. Но все же идти за балетом на гала-концерт — чуть менее бессмысленно, чем на фуршет за едой. Халтура все-таки странная штука. В обычном большом спектакле большого классического театра артисты всегда слегка (или очень) придавлены грузом ответственности: традиция, знаете ли. Сорок веков смотрят с высоты пирамид. А халтуря, ты никому ничего не должен. Некоторым ногам это придает легкость прямо необыкновенную. Вот почему на такие гала-концерты балетоманы все-таки ходят.

А Михайло Васильевич Ломоносов, когда изучал ­матема­тику, поначалу, решая уравнения, говорил «тахитит» и «типитит». Потому что латынь он еще не учил, а понятия maximum и minimum уже освоил… Это на тот случай, если вы сами не догадались про раздедёх. Не всегда полезно в балете быть снобом.