Балет

Маргарита и Арман

Две премьеры в Театре Станиславского

Спектакль совершенно экспортного качества в том смысле, что обычно такое можно увидеть в Москве, только когда оно проездом и за большие деньги. Просто даже не хочется гадать, случайная ли это удача или поднял голову (и ноги) отечественный производитель, но Театр Станиславского сделал невозможную вещь. Вернее, сразу две. Первым в России он перенял у англичан балетик Фредерика Аштона «Маргарита и Арман». И первым же — станцевал хореографию великолепного испанца Начо Дуато, причем сделал это потрясающе.

«Маргарита и Арман» — удовольствие, впрочем, сомнительное. Славу этому балетику давным-давно принес дуэт Марго Фонтейн (уже в статусе и летах) с Рудольфом Нуреевым (еще юным и пылким). Кажется, на тот момент Фонтейн даже уже была Dame за заслуги перед искусством, а самым крупным ­достижением Нуреева пока что оставался «прыжок к свободе» в аэропорту имени Шарля де Голля. По мотивам романа Дюма-сына «Дама с камелиями» они разыгрывали перед лондонской публикой умыкание благородной (и слегка уже тронутой патиной) дамы юным диким варваром. Сохранилась кинопленка: Нуреев тискает Фонтейн так, что мерещится похрустывание суставов, которое заглушила музыка Листа. Без этого напряжения (а оно ушло вместе с Фонтейн и Нуреевым и их неповторимыми биографиями) «Маргарита и Арман» — просто скучный пустячок с обжималками. Тем не менее для неопытных зрителей это не самый плохой выбор: платья красивые, и вообще понятно, и «про любовь».

А вот «Na Floresta» Начо Дуато, конечно, штучка сложнее и изящнее. Это не самый молодой его балет, но считается одним из лучших. Не представляю, что Начо Дуато делал с танцовщиками на репетициях, но выглядит так, будто он полностью переплавил им всю опорно-двигательную систему и перепаял контакты. Повторю, в этом балете они выглядят как будто и не русские (с их обычным помолом па номер 0). Тончайшие рефлексы, изумительная острота музыкальных реакций, элегантная острота линий. Начо Дуато — редкий пример таланта, которого ушибло балетом в 18 лет, когда, вообще-то, уже пора закончить балетную школу. На одного такого Дуато приходится легион корявых психов с претензиями, непобедимой глухотой к лексике классического танца и гордым самоназванием «современный хореограф». Но Дуато умеет сочинять именно на ноги, ­которые отучились десять лет в классической балетной школе. Более того, он всячески подчеркивает, что только такие ноги он в «Na Floresta» и имеет в виду. Что не отменяет наивной свежести ракурсов, ритмов: на классические па он по-прежнему смотрит взглядом пришельца извне. Почти инопланетянина. Пример Театра Станиславского убедительно показывает, что ноги ему за это весьма благодарны.