Балет

Кафе де Чинитас

Национальный балет Испании в Петербурге

В Петербург приезжает настоящее фламенко, и это дни, которые, как говорится, год кормят. Пропустить это событие — ­себя обокрасть. Фламенко, к несчастью, в России чрезвычайно популярно. В каждом ДК стучат каблуками и трясут юбками. А журналы женских премудростей советуют фламенко своим читательницам для укрепления спины и ягодиц. Занятия им, конечно, полезны для здоровья. Но приобщать этот танец к погоне за ускользающими молодостью, мужчинами и красотой попросту неверно стилистически. Во-первых, фламенко, как вино, хорошеет с возрастом. Настоящими звездами становятся после сорока. Посмотрите «Цветок моей тайны» Альмодовара, где сына (в исполнении — на минуточку! — Хоакина Кортеса) перетанцовывает сухонькая старушка-мать, и поднимите планку до пятидесяти. Во-вторых, танцоры настоящего фламенко — точно не те люди, которые могли бы позировать в «Афише» в трусах и майках. И если вы ждете от меня пошлостей в духе «…но на сцене, в танце они преображаются», то это было бы, прежде всего, неправдой: на сцене это все те же грузные немолодые мужчины и женщины с резкими морщинами и хриплыми голосами. Только мужчины движутся с угрожающей грацией быков на корриде. А женщины — скупо и точно, как клинки. Ну а в-третьих, это вообще очень несуетный способ говорить танцем о жизни, любви и смерти.

Не буду изображать всезнайку: труппу Хосе Антонио в ее нынешнем состоянии я не видела. Но я видела танец самого Хосе Антонио и вот при каких обстоятельствах. Он ставил в Мариинском театре балет о Франсиско Гойе. На сцене царил веселый ужас и наивный балаган, отчего солист Фарух Рузиматов (в образе Гойи) лез от всего этого повыше — по веревочной лесенке, сброшенной с колосников (автор хотел сказать «на небо», нет — «на Небо»). А потом во главе петербургских бледных сильфид, обозначающих руками и ногами нечто испанское, вышел сам Хосе Антонио и станцевал то, что на самом деле имелось в виду. Уже в то время он был немолод, морщинист и отчасти лыс. Но когда он танцевал, это был мужчина, которому можно было запросто отдаться прямо за кулисами. Я больше не удивляюсь, что все чувства на языке фламенко ­обретают повышенный градус! Появление Хосе Антонио ­пе­речеркнуло все усилия молодых красавиц и красавцев, весь спектакль. Это может повториться и сейчас, если в свою труппу он — в понятной погоне за кассой и понятностью публике — набрал много фотогеничных новобранцев. А если нет, то будьте готовы: на эти пару часов ваша жизнь станет такой яркой, точной, захватывающей и достоверной, какой ей и следует быть.