Спектакль

Два Лазаря

Как следует из заявления Lusores, «в основе художественной программы теат­ра лежит осознание современности как территории высокого постмодернизма, преодолевшего цинизм и пришедшего к одинаково уважительному отношению ко всем стилям и культурным эпохам». Формулировка, конечно, обтекамая — больше подходит для заявки на грант, чем для объяснения со зрителями. Впрочем, за красивыми словами скрывают­ся не столь, может быть, изощренные, но благие творческие порывы — вовлечь в поле современного театра новые тексты, новые темы, высечь содержание за счет соединения, казалось бы, несовместимых элементов.

«Два Лазаря» созданы режиссером и актером Александром Савчуком и его единомышленниками на основе духовных стихов — малоизвестного широкой публике жанра русского фольклора. В этих передававшихся из уст в уста песнях-сказаниях христианство тесно переплеталось с язычеством, а ортодоксия с ересью. Духовным стихам в истории национальной литературы не везло многократно: в Средневековье церковь запрещала их переписывать, в Новое время — печатать. О существовании-то его знают немногие. Тем более никому пока не приходила в голову идея театральной интерпретации религиозного фольклора. Так что «лузоре­сы», конечно, первооткрыватели и име­ют право претендовать на строку в энциклопедии.

Вот здесь бы и поставить точку. Но так как высокий постмодернизм окончательно еще не победил, рецензент обязан рассказать, что это вообще такой за спектакль, как он выглядит, что удалось, чего не получилось. Так вот — выходят три молодых человека: упомянутый Савчук, а еще Анна Савенкова и Павел Михайлов в неброской прозодежде (по ходу дела юноши иногда оголяются выше пояса), с двумя лампами, несколькими листами ватмана, чашкой, деревяшечкой и брусочками. И начинают по очереди монотонно причитать: про Адама, про Лазарей — хорошего и плохого, про зарвавшегося силача Анику-воина да про Голубиную книгу. Иногда декламация раскладывается на роли, иногда, напротив, актер говорит попеременно от нескольких лиц. Спецэффекты заключают­ся в том, что артисты время от времени надевают на руки или на головы скрученные листы, просовывают в них лампы или стучат брусочками о деревяшечки. Существуют «лузоресы» на сцене отстраненно, поглощенные своим священнодействием, так что с актерскими образами у них проблема. Разве что в рассказе о Евге, глупой жене Ноя, Анна Савенко­ва лихо перевоплощается из Ноя в Бога, потом в Евгу, потом в Сатану. А так — речевой спектакль: ритм, рев, бас, фальцет, шепот, голосовые обертоны. Если подработать технику, можно издавать на CD. Но для такой отличной задумки хотелось бы более театрального по сути воплощения: сквозного и более насыщенного действия, больше постановочной выдумки. Даже если и толика цинизма проскользнет.