Спектакль

Улисс

“ВОЗВРАЩЕНИЕ БЛУДНОГО ТЕЛЕМАКА”

Большому спектаклю – большая рецензия. Не получится рассказывать о спектакле по самому главному роману XX века, не касаясь самого романа. Наряду с Прустом, Манном и Фолкнером, Джеймс Джойс входит в пантеон литературы модернизма. Заслугой Джойса традиционно считается изобретение нового стиля письма, изысканность слога, глубина смысловых нагрузок, аллюзий и реминисценций, апробация “потока сознания”, создание неповторимого дискурса, демонстрирующего укорененность сознания в тексте – ведь за простой историей одного дублинского дня кроется колоссальный культурный и философский пласт, уводящий из ХХ века в Средневековье и дальше к Гомеру. Собственно “Улисс” демонстрирует нам интертекстуальность всей западной культуры – состоящей из более древних нарративов. Джойс, будучи модернистом, подготовил также переход литературы в постмодернизм. Его поздний текст “Поминки по Финнегану” уже целиком выдержан в жанре постмодерна и не поддается переводу на другие языки.
Заметим, однако, что 900 страниц “Улисса” писались 7 лет, писатель посылал отдельные главы в журналы, и собственно существовал за счет отчислений. То есть, в некотором роде, “Улисс” – это сборник рассказов, объединенных общностью повествования.

Режиссер Каменкович (интересно, не приходится ли он родственником знаменитой переводчице Толкиена) задумал беспрецедентный по своим масштабам проект. Репетиции спектакля начались 1 февраля 2008 года. Премьера состоялась ровно через год. Идет спектакль по заявке 5 часов 50 минут. Забегая вперед, скажу, что актеры уложились в 5.40. Спектакль идет в новом здании “Мастерской”. Билет я купил за 1100 р. в метрошной кассе, сидел в амфитеатре. Программки (30 р.) были оформлены в виде газеты, содержащей выдержку из вступительной статьи С.С. Хоружего к “Улиссу” и разнообразные комментарии (внутри, правда что-то напутали с эпизодами и уместили не все).

Очень коротко о фабуле. Чисто для галочки. 16 июня 1904 года, Дублин. Молодой будущий писатель Стивен Дедал (он же Телемак, сын Одиссея, альтер-эго Джойса) скитается по городу в поисках самого себя, истины, красоты, вдохновения и проч. У него ни гроша, его тяготят мысли о смерти матери, в которой он винит себя. Дублинский еврей Леопольд Блум, (он же Одиссей, он же Улисс в латинской традиции) “путешествует” по городу, гнетомый мыслью о том, что его жена “мутит” с концертмейстером Буяном Бойланом. Намедни дал дубаря Патрик Дигнам. Знатные алкаши Дублина, в их числе биологический отец Стивена – Саймон Дедал, идут его хоронить. Никаких “значимых” событий в романе не происходит, имеют место лишь бесконечные диалоги, символы, аллюзии, сны и мысли. Много-много мыслей.
Роман состоит из трех частей – Телемак, Улисс, Возвращение Улисса. Первая часть самая короткая. Последняя самая длинная, она “весит” чуть ли не как первые две. Джойс писал “Улисса” как набор разнообразных эпизодов, выдержанных в разных стилях. Мне кажется, что спектакль получился более монолитным, чем книга Джойса. В книге эпизоды разнятся настолько, что перед тобой словно разные жанры искусства – то роман, то сонет, то пьеса, а то вообще музыка или скульптура. Если следовать замыслу Джойса, то, как минимум один из эпизодов (кажется тот, где действие происходит в редакции) вообще должен был бы выглядеть как мюзикл. Но спектакль идет достаточно ровно, хотя некоторые эпизоды сыграны как диалоги, какие-то как разговорная комедия, где-то мы видим театр-одного-актера, где-то – театр абсурда.

Каменкович побил либретто на три части примерно по два часа с антрактами. Причем перед антрактом как бы начинается следующий эпизод и обрывается на полуслове, затем изящно начинаясь с начала с небольшими изменениями. Очень приятный ход. Первые два акта кажутся вполне себе реализмом. В третьем начинается маразм. Собственно и сам роман ближе к концу начинает “сходить с ума” – чтобы в итоге превратиться в вершину литературы модернизма - в поток сознания Молли Блум. Для меня самым сильным эпизодом (как, впрочем и в книге) был и остается эпизод в дублинской библиотеке, где Стивен Дедал рассуждает о Шекспире.
Каменкович, конечно “изнасиловал” Джойса, он выдрал оттуда самое интересное, половину растерял по дороге, расплескал драгоценный сосуд джойсовского мегадискурса. Но по-другому было нельзя, иначе бы ничего не вышло. Главный смысл спектакля в том, что он является идеальным дополнением к тексту Джойса. Если угодно, комментарием, кратким изложением. Читая роман, а особенно, читая роман с комментарием, можно было потеряться в дискурсивных слоях и надстройках, забыв о самом рассказе. В спектакле же главное – это сам нарратив, слишком многое осталось за кадром: титанические пласты ирландского дискурса – о фениях, поэзии, национализме; заумные пассажи о философии, метафоричные реминисценции об искусстве и чувствах. Если роман – это целый айсберг, дрейфующий в море Текста, то спектакль – это верхушка айсберга, квинстессенция нарратива, с кое-какими режиссерскими прикольчиками и заморочками. Вообще либретто получилось на редкость живым и захватывающим. Спектакль смотрится на одном дыхании, скучать, а тем более спать на нем не приходиться. Правда, после второго акта мой ряд опустел, и я перебрался ближе к центру – что ж, Бог судья мальчику и двум девочкам с большими грудями, которые не дождались кульминационной речи Молли Блум. А ведь некоторые моменты в правильно подготовленном либретто так и хочется растащить на цитаты, причем в книге я этих слов не запомнил. Спектакль, если угодно, помогает взглянуть на нарратив под другим углом, заметить то, что раньше было не так заметно.

Джойсовский текст, помимо прочего очень сильно заряжен фрейдистски, вернее половой дискурс (как это имеет место и в русской культуре) очень сильно перекликается с дискурсом народным, а Улисс – это в первую очередь ирландский народный роман. Естественно, в спектакле и романе много философии, особенно древнегреческой. Единственное, что, как мне показалось, слабо отразилось в спектакле – это религиозный подтекст. Стивен Дедал, разуверившийся в католичестве, мечется в духовных исканиях, ударяясь то в демонизм, то вообще черт знает куда. Уж хрестоматийную фразу про “тьма светит в свете, и свет не объемлет ее” можно было дать.
Актеров я не знаю. Но назвать их стоит. Главная роль, конечно у Леопольда Блума. Его играет некто Анатолий Горячев. Вначале он кажется несколько сонным, хотя наверное, Блум и должен быть таким, хотя ближе ко второй половине герой “раскочегаривается”. Стивен Дедал – Юрий Буторин. Его герой зажигателен, молод, в нем кипит ненасытный интеллект. Вместе они отыгрывают блестящий дуэт, завершающийся сценой на пороге дома Блума. Жену Блума играет Полина Кутепова. Вообще-то Молли Блум была дородной, у нее было “за что подержаться”. Но и “не толстая” актриса вполне справляется со своей ролью, когда приходит время ее финального звездного часа. В конце концов, вместо Дублина мы тоже видим две вращающиеся железные конструкции, а потом огромную кованую ограду с портретом Джойса в очках, усах и шляпе. Еще стоит отметить роли Розы Шумклер – особенно ее фееричную качающуюся на качелях девочку Герти. Столько актерской энергии, столько зажигательного темперамента. После завершения ее эпизода ей хлопали.

Смотря спектакль, я подумал о том, что одной из главных мыслей романа, наверное, может быть преодоление Эдипова комплекса через смерть. Подобно тому, как мамонтенок искал маму, Стивен Дедал ищет отца. Его мать мертва, отец мертв духовно – он классический ирландский алкаш. У Блума умер малолетний сын, у него есть дочь, которая “в кадре” не показывается из-за отсутствия в Дублине. Итог пути путешественников – встреча Стивена и Блума, Телемака и Улисса. И чего-то не хватило им, чтобы быть вместе. Почему они так и не воссоединились в конце? Трудно сказать. В силу общественных и национальных противоречий. Собственно скитается в романе-спектакле не только Одиссей, но и его блудный сын, Телемак, который так и не встретился с Пенелопой. Но которая думает о нем в своем финальном монологе. В конце концов, недаром она спрашивает мужа о метемпсихозе в начале повествования. Быть может, они уже были когда-то Улиссом, Пенелопой и Телемаком. А, может это им только предстоит.

Не довелось мне в своё время взять в руки томик Джеймса Джойса – полуслепого постмодерниста, и, вычитав в программке его классификацию эпизодов своего романа «Улисс», - каждому соответствовал персонаж «Одиссеи» Гомера, орган, наука, цвет и символ, – я было испугалась всей этой метафизики, как первоклассник Кафки. Однако выяснилось, что бояться тут нечего: всё становится ясно, как только вникаешь в постановку этого произведения, а постановка постепенно проникает в тебя. При этом спектакль ничем сильно не грузит – это размеренная, умиротворяющая, но не усыпляющая (по крайней мере, меня) история, причём история-ребус, предлагающая зрителю под привычной завесой бытовухи разглядеть монументальные события хрестоматийной древнегреческой эпопеи – только перевёрнутые с ног на голову. Вот бесхитростный Одиссей – дублинский еврей Польди Блум, рекламный агент, – отправляется в своё путешествие, растянувшееся на сутки, и дома ждёт его неверная, но любящая Пенелопа – жена Молли. Лотофаги, которых встречает он на пути, не едят опьяняющих цветов – их наркотическое забытьё в другом: кто-то собирает сплетни, кто-то ищет философский камень, кто-то просаживает деньги на бегах. Царство мёртвых, которое он посещает, – не мрачный Аид, а обычное кладбище, где над свежей могилой священник рассказывает анекдоты, а Эолию, остров ветров, заменила суетливая редакция ежедневной газеты. Вместо сладкоголосых сирен ему поёт старый пьяница в ресторане, он спасается бегством не от кровожадных циклопов, а от ирландских националистов. Его Навсикая, встретившая его после кораблекрушения, и его же Цирцея, чуть его не погубившая, – не волшебница, а романтичная хромоножка, продающая девственность за десять шиллингов. И параллельно его пути идёт Телемак – молодой бард Стивен Дедал, толкующий биографию Шекспира и, как тождество, судьбу Гамлета почти что по Фрейду, почти что с Эдиповой точки зрения. Отец, потерявший сына, и сын, покинувший отца, встретятся, чтобы так и не стать единым целым – в этом Джойс позволяет себе додумать проложенную Гомером канву. И в любом случае, Одиссея – и форма, и содержание спектакля, то, что превращает его в аллегорию аллегории, многомерный миф, где каждый эпизод, как гекзаметрическая песня, имеет своё начало, свой конец, свою мудрость и при этом является неотъемлемой частью большего единого целого, не имеющего ни начала, ни конца, ни однозначной трактовки. Открывая один за другим слои краски, положенные на полотно спектакля, остаётся только преклониться перед той колоссальной работой, проделанной его создателями для того, чтобы он стал практически идеальным во всех мелочах. В первую очередь это талантливейшая игра актёров – мастерство перевоплощения девяти человек позволило появиться на сцене трём десяткам ярких персонажей; затем – невесомые декорации, легко меняющие положение, и задний фон, способный прикинуться и морем, и небом – приятная отличительная черта театра Фоменко. И, конечно, замечательная музыка (отдельное спасибо за ирландскую), великолепный перевод текста (я не сравниваю с оригиналом, а припоминаю чертовски аппетитную игру слов) и качественные свет, костюмы, реквизит – всё то, что призвано было создать и создало потрясающе убедительную атмосферу. Да куда там атмосферу – создало уютный мир без комплексов, без фальши, без пафоса и морализаторства, без заигрываний с популярными жанрами, мир, где называют вещи своими именами и где так просто и естественно живут такие простые и естественные люди. Шесть часов спектакля (да-да, вы не ослышались – шесть часов!) пролетели для меня незаметно, как иногда и полтора часа не пролетают, и по его окончании мне всё ещё было мало, хотелось ещё – хоть столько же, хоть и больше; пожалуй, этот факт о чём-то да говорит. Стало быть, мне ничего другого не остаётся, кроме как всем подготовленным к такой долгой работе мозга зрителям посоветовать сходить на этот спектакль и включиться в игру – постараться, как художник Де Кирико в своей картине «Возвращение Улисса» (написанной примерно через тридцать лет после романа Джойса), разглядеть путешествие, не выходящее за рамки повседневной обыденности. Мне было бы интересно узнать, какие ассоциации он вызовет у вас)

20.04.2009
Комментировать рецензию

Была очень давно и не поняла. И ушла со спектакля. Для меня "Мастерская" не однозначный театр: 50/50: одна постановка взрыв! легка, свежа, нравится; со следующей постановки ухожу разочарованная потраченным временем и деньгами!

Путь на этот спектакль был долг и тернист, лежал он через многочисленные попытки осилить фолиант Джойса и мучительные сомнения относительно моих возможностей созерцания 6-ти часовой постановки. Однако, бастион взят! Идите и не сомневайтесь! Постановка гениальна, не побоюсь этого слова! Игра актёров, видение режиссёра, звук, свет и костюмы, даже еле уловимый запах ароматизаторов - все именно так, как должно быть, чтобы понять и почувствовать это невероятное произведение. Ничего лишнего, ничего в недостатке, каждая деталь, как неотъемлемый элемент книги. Я смотрела, и словно текст бежал перед глазами, только со страниц книг он был не всегда понятен, а в постановке Каменьковича, все складывалось, словно пазл.

Из 5 часов 40 минут честно отсидела 3.20. На большее не хватило…
Кто-то на спектакле слушал плеер, кто-то сидел с недоуменными лицами, а кто-то откровенно спал. Такое впечатление, что все чего-то ждали, но вот чего непонятно…
Я не могу поставить «отлично», потому что ничего не поняла, но… я не могу поставить «ужасно» по этой же причине. Если я не смогла проникнуться данным произведением – это не значит, что произведение неудачное, плохое, ужасное…поэтому спектаклю «не о чем-то» поставила «так себе».