Спектакль

Гуд найт, мама!

Режиссер Юлия Панина не прочь затеять абсурдистскую игру: смешать сентиментальный сюжет и гротесковую форму, посмотреть на историю со стороны, совсем из другого произведения (например, на «Кроткую» Достоевского из фильма Линча «Шоссе в никуда»). Зрителя, таким образом, приглашают не в сострадальцы, а в компаньоны по игре, правила которой он должен разгадать сам.

Пьеса «Гуд найт, мама!» была написана в 1983 году, и автор Марша Норман тут же получила за нее Пулицеровскую премию, потому что описала главный недуг своих соотечественников: уровнем комфорта жизнь практически всех средних американцев напоминает рай, но жить почему-то хочется далеко не всем. Четверть века спустя состояние сытой неудовлетворенности стало актуально и для российского зрителя.

В темноте мигает красный катафот, прикрепленный к инвалидному креслу, на полу кто-то бьется в эпилептическом припадке. Через минуту врубается свет и освещает двух женщин: престарелую фермершу и ее сорокалетнюю дочь Джесс. Одетая на манер скинхеда дочь (Елена Рябова) сообщает о том, что намерена застрелиться через пару часов, и вовсе не из-за эпилепсии, а просто жизнь достала: «Читаю газеты — мне не нравится, как складывается, что у нас, что вообще, а по телевизору еще хуже». На попытки матери возражать отвечает спокойно и снисходительно, словно речь идет о командировке.

На кирпичной стене задника — веревочная сеть из толстых канатов: все мы существуем в гигантской клетке. Еще к стене крепится широкая красная лента, застегнутая на шее у Джесс. И тоже понятно: героиня еще и нечто вроде собачонки у собственной матери. Предметы быта — телефон или кружку — герои рисуют мелом на стене, отчего спектакль обретает некоторые черты университетской лекции. Формула — вот ключевое слово для этого спектакля. Полнокровная мать в розовых плюшевых тапочках и растрепанном белом парике, который она носит важно, будто корону, выводит формулу жизни как праздника, радостного и неисчерпаемого. Дочь, решившись стреляться, становится образцом несовместимости с жизнью, формулой смерти. Каждая гнет свою линию: выдвигает доводы, строит логические цепочки, предлагает зрителю взвесить плюсы и минусы. Но мать, которую играет отличный артист Валерий Филонов, выглядит настолько привлекательней и мощней, что зажигательная балканская мелодия в финале воспринимается как безоговорочная заздравная жизни.