Спектакль

Far Away (Далеко)

Британская драматургесса Кэрил Черчилл — живой классик, которому когда-нибудь наверняка дадут Нобелевскую премию — как минимум за социальность, а скорее за предупреждение мира об опасности. Но с ее притчами вот какая хитрость: когда их читаешь (в оригинале или, скажем, в переводе Анны Гениной, которым воспользовался и режиссер Михаил Угаров), лаконичность формы, сознательная угловатость языка и апокалиптические метафоры восхищают. Когда все то же самое звучит у нас со сцены — режет ухо, как англицизмы в обыденной речи. Многие свои пьесы Черчилл пишет по результатам работы с актерами, то есть использует их импровизацию на заданную тему. В результате мы имеем кристально чистую форму — и ничего лишнего. И с этой формой — холодной, как сталь, хотя внутри ее кипят страсти, — актеру иной природы, сентиментальному русскому переживальщику, иметь дело непросто.

В дом некой тетушки (Елена Дробышева) приезжает маленькая племянница (Виктория Толстоганова). Поперек сцены стоят два длинных стола, на одном — швейная машинка и ворох лоскутков. Две женщины — маленькая, испуганная, и взрослая, обманщица, — ведут напряженный поединок. Девочка утверждает, что, проснувшись ночью, видела страшную сцену: грузовик с окровавленными людьми, дядю, избивающего пленников. Шаг за шагом сладкоголосая тетя убеждает девочку, что на самом деле дядя спасал пленников. Порешив, что утром они вдвоем отмоют всю кровь, обе успокаиваются, и девочка (Толстоганова точно передает наивно-жестокую природу своей героини) сладко засыпает.

Второй эпизод — коротенькая лав-стори героини Толстогановой, изобретающей шляпы для тех, кому скоро не на что будет их надеть, и молодого паренька (Григорий Калинин), который намерен бороться против царящей здесь коррупции. По-настоящему сатирически выглядит их любовная сцена: на видео стоят десятки голых мужчин и женщин, камера скользит по лицам, гениталиям, а на их фоне двое ремесленников пыхтят друг над другом, взобравшись на стол.

Кончается все встречей матери и сына, которые живут году в 2017-м, в эпоху всеобщей войны и полной катастрофы. Короткий и страстный диалог о том, кто сильнее — олени или жуки, и на чьей стороне сейчас крокодилы, обрывается на полуслове с приходом молодой жены. Она пробралась к мужу через леса и не побоялась ступить в реку, которая тоже против кого-то воюет. Актриса Толстоганова в этот момент стоит в контровом свете в облаке сигаретного дыма, на ней красивое винтажное платье, и когда она говорит про реку — получается как-то так хорошо, что невольно думаешь: нет бы им с Дробышевой сыграть что-нибудь про любовь.