Спектакль

Синий слесарь

Все началось со «слесарных хокку». На сборных «доковских» вечерах — покуда одни люди выступали со своими скетчами, другие с отрывками из спектаклей, а третьи (и такое бывало) пели песни — в углу тихо напивался человек. Угол его был огорожен бельевой веревкой. Время от времени штаны на этой веревке раздвигали — и человеку давали слово. Тогда, выпив, крякнув и закусив, он читал что-нибудь вроде того:

О подъемник случайно разбил себе бошку.Сразу как будто живымДля меня стал подъемник.Угандошил его монтировкой.

К финалу вечера товарищ, само собою, лыка не вязал, зато хокку обретали прямо-таки метафизическую глубину.

Хокку эти сочинял Михаил Дурненков, тольяттинский драматург, после института год отработавший автослесарем, — у него этих хокку накопился целый сборник. Еще у него была короткая пьеса про слесарей — «Сон в синем тереме». Однажды Михаил Угаров, больше всех хохотавший над этими «слесарными хокку», предложил Дурненкову развить тему. Тот развил. Родилась пьеса. Пьесу с пылу с жару напечатала пара толстых журналов. Угаров с Русланом Маликовым поставили спектакль и повезли обкатывать его на родину автора, в Тольятти, где собрался целый фестиваль московских постановок тольяттинских драматургов — Дурненкова Михаила и его брата Вячеслава, Вадима Леванова, Юрия Клавдиева. Не знаю, как примут «Синего слесаря» там, но про Москву же сейчас понятно: у спектакля есть шанс стать новым хитом «Театр.doc». Как была когда-то хитом «Война молдаван за картонную коробку». Только там была реальная, рассказанная милицейским боссом история и подслушанные реальные диалоги — одним словом, то был чистой воды вербатим. И актеры, про которых, встреть ты их на улице, ни за что не сказал бы, что это актеры. К тому же у каждого из них был схожий с их героями опыт, поэтому им было что внести в текст Александра Родионова. А «Синий слесарь» — стопроцентно авторский текст, хотя поди отличи его от вербатима, тем более когда читают его все те же актеры, из «Коробки». Здесь лирический герой после института приходит на завод. Но вместо должности мастера получает путевку в «слесаря», с которыми работает, трындит и вечерами квасит. Вместо трудового процесса изучает самурайский кодекс. А вместо простоты, которую ожидал здесь встретить, получает такую дозу мистики, что мама не горюй. Что же касается самого Синего слесаря, то он вроде джинна, духа спекшегося синяка, которого вызывают, когда некому метнуться за бутылкой через проходную.

Все в этой пьесе как положено — завязка-кульминация-развязка, но жанр ее определен как «концерт для чтения». Помимо слесарей в нем участвуют: мистическая девушка-магнит — тридцатилетняя и потрепанная жизнью, в финале ее принимают на службу в ВОХР металлоискателем; сам Синий слесарь (тот же Александр Усердин, что напивался в углу на «доковских» вечеринках); и заводское радио, в подробностях рассказывающее о происхождении слесарных хокку якобы одновременно с изобретением конвейера будто бы в среде японских иммигрантов Детройта. «Наиболее известным, — бубнит это радио, — считается «Осень. Саботаж», в котором неизвестный поэт любуется разлетающимися по цеху кусками конвейерной ленты, в то же время по-детски вопрошая себя:

Неужто рожковый ключпоместил не туда я?»