Спектакль

Куба — любовь моя!

Мне не понравился сам материал. Как то надоело про бомжей. Мне по-человечески жаль этих людей! Может быть, поэтому я смотрел спектакль несколько более критически, чем обычно.
Ахрамкова молодец. Режиссер сработал как всегда очень талантливо. Единственное, что покоробило (но судя по реакции зала только меня плюс, максимум, еще 2-3 человек) - это кадры из фильма "Человек-амфибия"... Жалко стало не персонажа, а актера.
Итак. На некоторой абстрактной помойке живут двое бездомных (лучше их так называть) - пионеры 50-60 годов. Никакого будущего у них нет, все в прошлом. В спектакле постоянные ретроспективы Советского детства. Грустно и смешно одновременно. Остается за кадром, пардон, за кулисами действительное отношение авторов спектакля к этому детству...
Взаимоотношения главных героев довольно просты, жизнь их протекает тоже по известной схеме...
В какой то момент появляется тень отца Гамлета, пардон, одноклассника героев и зовет их в Рай, на небеса.
Хороший драматический спектакль. Несколько слабее выглядят исполнители неглавных ролей. Возможно, на фоне гениальных Коренева и Мадянова.
Скорее, посоветую посетить этот спектакль. Хотя сам второй раз приду едва ли.

Прекрасная игра Мадянова и Коренева является основой всего действа. На Мадянова, как на актера, я вообще теперь смотрю с большим уважением. Ощущение, что не в зале сидишь, а смотришь со стороны на жизнь двух падших людей и они и не подозревают что за ними наблюдают.

Перебор, конечно, с темой Ихтиандра..... Здесь соглашусь с Obozrevatel1. Как-то даже стыдно стало за Коренева. Не очень приятный момент пьесы.

Очень реалистичные декорации в виде мусорных баков! Уж и не смею догадываться где они их взяли).

Работу остальных актеров отмечать как-то и не хочется. Благо, они были почти не заметны на фоне главных героев. Разница в профессионализме огромная.

Итог: смотрится на одном дыхании, советую сходить.

Спектакль на разрыв сердца - ни смотреть, ни играть такое часто нельзя (поэтому, наверное, "Куба..." на сцене театра появляется даже реже, чем хотелось бы). Болевой лейтмотив спектакля, целомудренно прикрытый хриплым голодным юмором вперемешку с соленой сатирой, как стиснутый в зубах, но от этого еще более безутешный плач - сорванный голос пьесы, её неисцелимый, навсегда простуженный нерв, её неотвязная, как кровь в ушах в моменты крайнего напряжения всех физических и душевных сил - мелодия: жаркий марш с полустертой пластинки нашей намозоленной советской памяти - нестареющая, как забитый на пустыре неизвестной шпаной пионер, песня о Кубе: о нашем прошлом, о нашей душе, о нашем единственном настоящем, которого почти нет, которое отбито у нас по самую совесть, насквозь осмеяно, оболгано и отброшено за ненадобностью на помойку истории - нами самими - вместе с нашими Родиной и жизнью... Патриа о муэрте - говорили барбудос. Родина или смерть - говорили мы. Родины у нас не стало так незаметно, как будто и не было никогда - а жизнь, какая-никакая, продолжается... Или это не жизнь, а сон, местами смешная, а местами страшная пародия на то самое прошлое настоящее, которое мы незаметно выплеснули из себя с последними слезами, как живого младенца - с мертвой водой бесконечных речевок? Или это просто "другой Толстой" - лже-граф, самозванец, Буратино, как зеркало русской перестройки?..
Вопросов больше, чем ответов. Точнее, все эти вопросы ответа уже не требуют - ответом на них с неотвязчивостью уличной гармошки-шарманки стонет в ушах (за неимением душ) всё тот же самоубийственно-жертвенный марш - потому что другие слова тут уже не нужны. Почти не нужны. А скоро и совсем не будут нужны - вслед за Словом, которым останавливали солнце, и Которое потом это солнце и прочие светила вновь легко сдвигало с распоследней мертвой точки...
Но, может быть, Ему и теперь еще всё возможно - и, произнесенное сквозь хриплый голодный смех и невидимые миру слезы, Оно еще способно сдвинуть с мертвой точки самый тяжелый и холодный камень: сегодняшнего зрителя - каждого из нас?.. Кто знает...
Так или иначе, оторваться от этой операции на собственном сердце - нельзя. Не получается. Катарсис гарантирован всем, у кого ещё осталось, чему болеть - и очищаться в страдании. А ещё благодаря не игре, а полной гибели всерьёз - милых, дорогих, единственных и неповторимых Владимира Борисовича Коренева и Романа Сергеевича Мадянова сквозь Добронравовское: "Мужество знает цель" всё тише - и всё отчетливее звучит Пушкинское: "..и милость к падшим призывал".
Им, падшим - павшим на наших глазах - Кирюхе и Калине, этим вечным детям с изломанной, измочаленной, искалеченной историей, почвой и судьбой; им - двум странным, почти инопланетным существам на нынешней, малопохожей на себя земле, двум жалко топырящим жабры, нескладным и неряшливым ихтиандрам в чужой среде, на нашем тяжелом сухом песке - им почти не в чем в конце концов каяться: они всё искупили и за всех отстрадали уже здесь, среди нас; их за всё простит ангел-хранитель Боря, он обязательно подскажет им правильные ответы на самом последнем и решительном уроке...
А вот простится ли нам эта нынешняя безнадежная суша, эта наша безвыходная сытость, наша стоно- и слезонепробиваемая крыша над головой и отвратительно-свежая, ни на йоту не протухшая колбаса на тарелке, словом - всё наше уютное, убийственное слепоглухонемое существование бок о бок с такими вот юродиво, безоружно, пьяно, растерянно, расхристанно-живыми, насквозь, навылет живыми, бесконечно-живыми Кирюхой и Калиной?..
Наверное, нам всё простилось бы - пока они и вправду были живы и были рядом, где-то под ногами, почти под землей среди сегодняшней "великосветской черни" - вчерашней безымянной шпаны, убившей их друга: ангела в красном галстуке (или это сгусток крови из когда-то звонкого горла) Борю..
Кирюха и Калина, а на самом деле - два Александра, два тезки и больше, чем тезки - навсегда потерявшиеся среди нас - в конце концов или даже после этого конца нашли себя, вспомнили свои истинные человеческие имена, обрели своих вечных друзей - и обязательно найдут с помощью этих друзей самый правильный ответ на самый последний вопрос и сделают свой окончательный, единственно-верный выбор.
А вот какой выбор между другом и врагом, между голодным и сытым, между Добром и Злом - между Патриа и Муэрте - сделаем мы???
..Если вам/нам - еще почему-то нужно задавать себе сегодня такие вопросы, давайте пойдем в этот театр - именно на этот спектакль; давайте попробуем жить - и умереть в нем с его героями; и если у вас - то есть, у нас - достанет сил умереть с ними так же легко, непостыдно и мирно, как это делают на сцене они, - то, может быть, нам дарованы будут силы и воскреснуть после, как они - и навсегда вспомнить себя и друг друга, и вернуться, наконец, на свою вечную Родину, на свой сказочный Остров Свободы, со всех сторон окруженный смертью - пусть даже сквозь эту самую смерть...
Спасибо вам, любимые наши артисты! Пока на Вас так больно и радостно смотреть даже таким чужим, полуживым, лживым, теплохладным созданиям, как мы, Ваши современные зрители, - Вы играете и живете среди нас не зря.
28 - 29 апреля 2013

Если в трёх словах, «Куба – любовь моя» - спектакль об утопической пионерской романтике. Его герои – условно современные пасторальные бомжи, безбедно обитающие в мусорных баках на пустыре: вспыльчивый мечтатель Калина (Мадянов) и тихий честный интеллигент Кирюха (Коренев). Дни они коротают, счищая этикетки с бутылок и предаваясь воспоминаниям о детстве и молодости, благо содержимое пакетов, время от времени сбрасываемых в баки Мусорщиком (Богданов), щедро предоставляет поводы для ностальгии по всему безвозвратно ушедшему в прошлое. Наши герои находят то целую одесскую колбасу, то глобус советского периода, то книжку «Золотой ключик» Толстого, и вот уже проникновенно рассказывают, как один вышивал крестиком родную природу для Фиделя Кастро, а другой всю жизнь засыпает, представляя себе взгляд Ленина, о котором дед рассказывал сказки на ночь. Иногда это уморительно смешно и чертовски трогательно, иногда грешит банальным «раньше было лучше, чем сейчас», иногда градус ностальгического пафоса понижается самоиронией. Женщина с аккордеоном (Павленкова) и небольшой пионерский отряд тут же разыгрывают сценки, иллюстрирующие фантазии двух патриотов мирового пролетариата, на фоне белых картонных небоскрёбов, распевают соответствующие песенки, маршируют и салютуют. Постепенно приятели всё больше впадают в детство: из рогатки, например, подбивают вертолёт – надо полагать, понарошку. А потом находят гранату (кто додумался оную выкинуть в помойку?), взрывают её и «неожиданно» погибают – на сей раз всерьёз. Автор пьесы, Бартенев, не избежал соблазна многих перестроечных драматургов изобразить собственный загробный мир, причудливо сочетающий традиционные представления с мифологизированными реалиями нового времени и надеждами на высшую справедливость за неимением земной. На изнанке жилых коробок – много сценического дыма и бетонная лестница парадной, ведущая к привычной кожаной двери, заменяющей райские врата. До последнего не догадывающиеся, где оказались, Калина и Кирюха встречают мальчика, не знающего, что такое «компьютер» - своего бывшего одноклассника Борю (Костромыкин), математического вундеркинда, некогда убитого гопотой на этом самом пустыре: где они привычно встали раком, ботаник впал в ступор и подписал себе приговор. В доказательство того, что он настоящий, Боря цитирует наизусть последнюю фразу Ихтиандра из засмотренного всеми до дыр фильма и, повязав красный галстук, исполняет ставшую названием пьесы песню Добронравова и Пахмутовой про Кубу, победа революционных сил которой оказала такое большое впечатление на их поколение. Со смехом припомнив свои школьные грехи, великовозрастные пионеры входят в заветную дверь вслед за Борей, нацепившем белые крылышки – видать, не на Страшный суд, а на остров Свободы, а у покинутых обитателями баков Мусорщик и Аккордеонистка рассуждают о культурном слое, создающемся из мусора. Если не принимать всерьёз лубочную философию отщепенцев-эскапистов на свалке отечественной истории и жалкие потуги на абсурд и сюр, «Куба» за свои два с половиной часа оставляет по себе впечатление одноразового, но смотрибельного и по-своему обаятельного спектакля, удачно занявшего двоих пожилых актёров. Пожалуй, его стоит смотреть ради предфинальной «инсталляции»: сцену покидает Коренев семидесятилетний, и на изломанный экран декораций проецируется он же – молодой и нездешне красивый Ихтиандр. И есть в этом что-то грустное, не имеющее отношения ни к союзам, ни к федерациям, ни к коптящим небеса неудачникам, ни к покойным юным талантам, ни к кумачовому знамени и другим ставшим в одночасье ненужными предметам – а к человеческому бытию во времени и пространстве.

04.11.2010
Комментировать рецензию

Неприятный осадок от просмотра сего. Честная работа актёров, достойная режиссура, но крайне слабая пьеса. Очень удивлен и разочарован данным выбором Ахрамковой и согласием в сём участвовать великолепного Медянова.