Спектакль

Старый дом

Пьеса «Старый дом» для Нового драматического — все равно что чеховская «Чайка» для Московского художественного. Когда-то, почти три десятилетия тому назад, именно с нашумевшей премьеры этой социальной драмы и вместе с тем яркой литературной рефлексии по поводу навсегда ушедшей юности, принадлежащей перу Алексея Казанцева, началась непростая история этого сценического дома. Театра, вылупившегося из студенческой тужурки одного многообещавшего мхатовского курса и призванного было воплотить прекраснодушный и грандиозный замысел кого-то из тогдашних столичных начальников об «окультуривании» окраин. Спектакль тот стал легендой, что неудивительно, учитывая особенности пьесы и специфику эпохи. Ничего более выдающегося — с точки зрения резонанса и общественной значимости — с того времени на крайнем севере Москвы так и не родилось.

Неудивительно также, что именно теперь, в год своего тридцатилетнего юбилея, в Новом драматическом решили вновь обратиться к этому сочинению. Из того первого состава «основателей» в нынешней версии фигурирует лишь один Александр Курский (прошедший исторический отрезок не способствовал особой стабильности этого артиста). В 1978-м пьесу Казанцева ставил Виталий Ланской. В 2006-м — Евгений Ланцов. «Вот, — шутит худрук Нового Вячеслав Долгачев, — мы даже режиссера нашли с созвучной фамилией». Худрук вообще любит то и дело отпускать в разговоре не лишенные горечи шутки: относительно совершенно особого места, которое занимает вверенный ему коллектив на московской театральной карте, о «медведях и снегах», что отпугивают от сего очага культуры и критиков, и зрителей. Но приглашенный на постановку аж из далекого Кемерова, где он возглавляет местную облдраму, Ланцов (вероятно, еще и как специалист по работе в северных условиях) сумел равно потрафить и первым, и вторым. Специфическая зрительская аудитория Нового театра с неослабным вниманием следит за всеми перипетиями печальной повести «о Ромео и Джульетте из московской коммуналки» (Е.Ковальская по поводу недавней премьеры этой пьесы в «Модерне»), то и дело отпуская глубокие ахи-вздохи по поводу узнаваемых ярких примет старого быта. Коллеги же критики — в особенности давно и хорошо знакомые с рельефом местности здешних театральных пенатов — справедливо углядывают в спектакле и целый ряд актерских удач, и попытку, впрочем, несколько робкую, ретроспективного анализа и свежего взгляда. В результате чего пьеса эта начинает вибрировать и резонировать ничуть не менее звучно, чем большинство «новодрамовских» текстов, горячим пропагандистом которых является Алексей Казанцев как руководитель Центра драматургии и режиссуры.

Одним словом, добротный спектакль. Вполне себе качественный. Но вызывающий при этом некое непреходящее чувство грусти. И не только благодаря пессимистическому финалу, но по причине того, что, несмотря на все его достоинства, рука все ж таки не поднимается убеждать читателей враз оставить все дела и немедленно бросаться в дебри вечно перегруженной Ярославки.