Опера

Набукко

Вокруг «Набукко» масса занимательных историй. Это та самая опера, с которой начался Верди. Она была третьей по счету у 28-летнего автора, но первый опыт вышел не очень удачным, а второй — очень неудачным, после чего Верди поклялся более не сочинять опер. Импресарио Ла Скала почти насильно всучил ему либретто «Набукко», от которого отказался другой композитор.

Это опера, которая уверенно отметилась в социально-политической жизни XIX века. Публика подхватила хор пленных иудеев «Лети, мысль, на золотых крыльях» как гимн итальянского сопротивления австрийскому господству и распевала его повсюду.

Это та самая опера Верди, которую в Петербурге не ставили с 1851 года, а в Мариинском театре и вовсе никогда не ставили, хотя уже несколько раз давали в концертном исполнении.

Эту оперу Дмитрий Бертман, худрук московской «Геликон-оперы», успешно поставил в Париже (в OpОra de Massy) и Дижоне, а потом безуспешно пытался перенести спектакль в Москву. В столице пленные иудеи пристанища не нашли. Постановку пригласил к себе Гергиев.

В «Набукко» объединятся солисты Мариинки и «Геликона». Главную женскую партию споет (правда, не на премьере) Мария Гулегина, как это было во Франции. Другие претендентки на роль Абигайль — мариинская прима Млада Худолей и Екатерина Шиманович из Академии молодых певцов.

Мрачная история порабощения народа народом и межнациональной ненависти не вызывает модернизаторских настроений у Бертмана, вообще-то известного склонностью к перемещению во времени. Единственное, что постановщик себе позволил в этом смысле, — водрузить нефтяные вышки на заднем плане, в простирающейся до горизонта пустыне, за стилизованными барельефами, созданными его постоянным сотрудником Игорем Нежным. И еще заточение Навуходоносора будет напоминать о хусейновском.

Больше интересует Бертмана то, как за глобальной трагедией — гибелью целых народов, — стоит частная история, чьи-то зависть, ревность и мщение. Его вклад в сюжет — предыстория отношений в любовном треугольнике: Измаил, по версии Бертмана, не выбирает одну из сестер (Фенену), а уходит к ней от второй (Абигайль). Другая линия — совсем не оперная: потеря бога, поиски бога, обретение бога. Фенена принимает иудейскую веру, а Абигайль обнаруживает, что она еврейка по крови.

Итого: «Набукко» обещает много неожиданностей — раннего Верди, Гергиева в тандеме с Бертманом, новые повороты в сюжете и, возможно, открытие нового оперного имени (Абигайль — Шиманович). И не исключено, что через пару дней после спектакля вы с удивлением обнаружите, что в голове до сих пор вертится «Лети, мысль, на золотых крыльях».