Опера

Сказка о царе Салтане

«Что обычно из «Салтана» помнят? — рассуждает постановщик мариинского спектакля Александр Петров, он же — главреж «Зазеркалья», то есть большой специалист по музыкальным сказкам. — Белочка, что орешки все грызет, тридцать три богатыря и Царевна Лебедь. Все это будет, но будет и многое другое». Другое не рассекречивается: режиссеры не любят говорить о спектакле до премьеры. Упоминаются белая и черная магия (царевны и Бабарихи соответственно), мотив воссоединения с отцом (Гвидон — Салтан) и то, что спектакль будут вести слуги Царевны Лебедь — одетые в белое артисты балета.

Музыкальные темы белочки, богатырей и лебедя, добавлю, знают не столько по оперным впечатлениям (в Петербурге спектакль не идет 20 лет), сколько по фильму-сказке с Олегом Видовым и по мультфильму, где музыка все равно корсаковская — не вся, но ударные номера: белочка грызет орешки под «Во саду ли, в огороде», полет шмеля захватывает дух предельной виолончельной скоростью. Сказка!

Намек в этой сказке — на то, что годами мучило мэтра русской оперы: снова Вагнер. Оркестровая картина моря в «Салтане» — почти пародия: по словам Римского-Корсакова, она выдержана в духе вагнеровских «бессодержательных пустот» — видимо, в аналогичном «водном» вступлении к «Золоту Рейна». Да и поединок в «Салтане» своей краткостью подозрительно напоминает трагический момент в «Гибели богов», только шаржированный: там — копье подлого нибелунгова отродья в спину светлого героя Зигфрида, здесь — стрела светлого царевича Гвидона в коршуна-колдуна. Но про эту коллизию спектакль вряд ли можно поставить: вагнеризмы по возможности должен отыграть мариинский оркестр под управлением Тугана Сохиева.

Отправная точка спектакля — живописная.

В «Салтане» можно представить несколько исторических визуальных сюжетов. Коровин и Головин, оформившие первый мариинский спектакль в 1915-м. Или Врубель — хотя это сюжет московский: премьера 1900 года в театре Солодовникова. Царевну Лебедь пела жена художника, Забела-Врубель, и на знаменитой картине «Царевна Лебедь» — тоже она.

Но Мариинский театр выбрал Ивана Билибина: он сделал на этой сцене спектакль в 1937 году. Если Римский-Корсаков написал своего «Салтана» к 100-летию со дня рождения Пушкина, то постановка 1937 года отмечала 100-летие со дня его смерти. Этот спектакль возобновлялся вплоть до 1970 года и шел до середины 1980-х.

Хотя эскизы Билибина используются в сценографии, неверно будет назвать этот проект реконструкцией. Декорации сохранились плохо, костюмы вообще делал не Билибин, так что из спектакля в спектакль перенесено сравнительно мало. Зато будет много другого Билибина: в основном, из книг, иллюстраций к той же «Сказке о царе Салтане», а также из эскизов к парижской постановке оперы в 1920-х. Художник-постановщик Владимир Фирер называет свою работу «вариациями на тему Билибина» либо «современным взглядом» на него. Фирер сделал по Билибину не только декорации и суперзанавес, он, например, придумал сопровождать оркестровые картины-заставки проекциями-заставками из проиллюстрированных Билибиным книг.

Получается спектакль о Билибине — или о билибинском сказочном стиле, который пришелся впору и книжной, и оперной русской сказке. Где и белочка, и лебедь, и богатыри — одна грызет, другая плывет, тридцать три выходят на берег. И совсем не худо будет сменить картинку из фильма, которая ложится в голове на эту музыку, на билибинскую.