Балет

Два вечера с Жаном Бабиле

Вообще-то, по всей строгости, это событие надо бы рекламировать в следующем номере. Но французский танцовщик Жан Бабиле приедет в Москву аккурат в тот день, когда выйдет наш журнал, — и в этом случае трудно представить, что о его визите публика узнает именно из «Афиши». Так что читайте сейчас.

У Жана Бабиле в жизни, если разобраться, была только одна роль, причем безымянная — его герой назывался просто Юноша. Балет «Юноша и смерть» придумал Жан Кокто, и там — все и всяческие штуки, которые Кокто отбарабанил бы, даже если его разбудить среди ночи. Это как фильм «Орфей», только покороче, без слов, лишних персонажей, наркотических красивостей, но с танцами. Вместо импозантного Жана Марэ — взъерошенный, крошечного роста Бабиле в драных штанах. А вместо Марии Казарес была Натали Филиппар в коротком лакированном черном паричке и канареечно-желтом платье: «парижская сучка», как пояснял образную задачу автор. Балет местами забавный (там, например, балерина ныряет атласным пуантом танцовщику в промежность), однако хороший. Он очень короткий, и от этого внутри все напряжено и сгущено до предела. Там неоновая реклама фирмы «Ситроен» с Эйфелевой башни мигает в такт Пассакалье Баха, а где-то внизу разыгрывают свою комедию люди. Вначале показано, до чего баба может довести человека, а потом, когда Юноша вешается, приходит сучка-Смерть в бриллиантовом браслете, накидке с капюшоном и на котурнах и уводит присмиревшую душу на парижские крыши… Так вот, для всех это оказался не балет, а какой-то ужас-ужас-ужас. Для Бабиле — потому что с тех пор ничего лучше «Юноши и смерти» с ним не случилось (хотя балет был сочинен в 1946 году, а Бабиле сейчас за восемьдесят, и перетанцевал он чертову уйму всякого). Да и для всех, кто брался потом за эту аппетитнейшую роль. Брались и танцевали это перед камерой главные балетные мужчины ХХ века — Рудольф Нуреев и Михаил Барышников. Я их могу понять: балет очень киногеничный, все эти страсти так и просят крупных планов лица. Ну и пафос подходящий: для любого танцовщика станцевать «Юношу и смерть» — все равно что сразу и глобально высказаться на темы жизни-смерти-искусства; Кокто и хореограф Ролан Пети сумели все устроить так, что большие фразы произносятся каким-то сдавленным глухим голосом, и от этого за говорящего как минимум не стыдно, а как максимум — ему веришь. Но будь ты хоть Нуреев, хоть Барышников, в «Юноше и смерти» приходится играть не Юношу, а воспроизводить Жана Бабиле: в хореографии, как на фотопленке, отпечатались его внешность, манера двигаться, нервные реакции. Сейчас пленку с Бабиле в «Юноше и смерти» привозят в Москву. У всякого уважающего себя балетомана этот фильм есть дома на видео. Всем остальным — идти обязательно. Балетоманам, впрочем, тоже — поскольку прочувствованно фанатеть по поводу Бабиле лучше все-таки перед большим экраном. А тем более что попутно можно будет взять у Бабиле и автограф. Признаться, как правило, артистические старики… как бы так поосторожнее сказать… короче, на них обычно трудно смотреть без мыслей о грустном и тревожном. О тщете усилий, о том, как быт мстит богеме, о том, что когда-нибудь тоже станешь старой воблой с потухшим интересом к жизни. Так вот, Бабиле — среди редких исключений. Достаточно сказать, что несколько лет назад он сломал, если не ошибаюсь, пресловутую шейку бедра, но не поскользнувшись на коврике в ванной, упав в комнате и тому подобное, а попав в аварию при резком превышении скорости на своем мотоцикле (так что шейка бедра померкла на фоне других переломов). Старик — большой лихач, и это надо видеть: борзо впечатавшись передним колесом в бордюр, крайне прямо держащий плечи человек снимает шлем, а там оказывается голова старой черепахи — оправившись от изумления, понимаешь, что жить можно.

Собственно, вот из этого и состояло когда-то его искусство. Просто теперь Бабиле нервно и лихо гоняет по Парижу на мотоцикле, а раньше — точно так же танцевал. Хотя уточнять это излишне: тот редкий случай, когда харизма сумела опалить даже целлулоид кинопленки.