Спектакль

На дне

Во всей этой грязюке и нищете в зал начинает пробиваться запах апельсина. будь это единственным режиссёрским ходом, "На дне" Эренбурга уже стоило бы признать одной из лучших постановок в Петербурге.
Так надоели тухлые спектакли, где режиссёры идут тупо и слепо по тексту. так надоели актёры, которые проговаривают слова. а потому: "На дне" НДТ - словно глоток свежего воздуха в театральном болоте. Эренбург по этому болоту не хлопает даже - он в него плюхается со всего маху, да так, что тина летит в зрителя.

Хрестоматийные школьные образы показаны иначе - и за время спектакля я принимаю именно такую Анну, именно такого Луку. Верю именно такой драке без драки, именно такому самоубийству, такой любви и измене. в "На дне" много деталей, режиссерских мелочей, которых сейчас так не хватает в театре. Думаю, это из разряда тех мелочей, которые режиссер с актрами придумывают или по ходу чтения самой пьесы, или на репетициях, наскоком, враз, экспромтом. Хотя, цирковые фокусы и номера с поджогами и сигаретами я бы несколько сократил, но это мелочи..

Дух додинского МДТ и, мне показалось, фильмов фон Триера, тут невольно присутствует. Идея, пафос, масштабность, притчевость, сильные актерские работы, важная составляющая звуков, лаконизм внешней обстановки, вовлечённость зрителя, стирание границы между залом и сценой, мотив наготы - это объединяет "На дне" с некоторыми работами Додина и фон Триера.
"На дне" может быть только на малой сцене. в таком "На дне" обязательно, чтобы у зрителя волосы вставали дыбом не только от упавшего на сцену забора

Если бы не идеальный актёрский ансамбль, если бы не режиссерские находки на каждой минуте действия, не музыка, идеально положенная на ход повествования, если бы не "по мотивам Горького", то спектакль можно было бы назвать чернухой. Выводим на сцену грязненьких маленьких людей (пускай они орут) - и вроде всё. но Эренбург идёт дальше и ведёт зрителя за руку. я абстрагируюсь от мотивов Горького, я понимаю, что недовольные жизнью люди - вокруг меня, и они все - сами виноваты в причинах своего недовольства. какой выход из любви, из нищеты - кровь на пальцах или затылке? Отнюдь. Хоть режиссер и несколько перебарщивает с физиологией, в финале он нам представляет аж катарсис. и тогда любовь становится важнее. нужнее. а нищета, болезни - всего лишь фоном. Тогда-то оказывается, что обнимающиеся на сцене инвалидка и нищий смотрятся куда правдивее и честнее всех влюбленных, которые когда-либо обнимались на театральной сцене

В «На дне» среди ящиков, досок, еле текущего умывальника и лохмотьев распускающихся все при своем внешнем варварстве человечны. И Клещ переживает болезнь Анны, относясь к ней со всем своим мужским трепетом, и сама Анна любит его, и пока он спит, прикладывает к нему свой недовязанный свитер, чтобы точно на него (но так и не успевает довязать), и Василиса сестру не бьет, и самовар случайно проливается. Напиваясь, все бранятся, зубоскалят и орут, а на глазах слезы, а в душе припадки, и стоит кому-то пошатнуться, как вся ночлежка поддерживает его за плечи.

Лука здесь не дедушка всем советующий, а напивающийся и слегка блаженный, говорящий истину как бы случайно, видя страдающую Анну спрашивает ее «Ты помираешь, что ли?». Он груб, истеричен, не положителен, тот, каким его и задумывал Горький. Но когда Анна умирает, и апельсин выкатывается из ее уже мертвых рук, он в отчаянии засовывает этот апельсин себе в рот, чтобы не сметь закричать. Когда Актер говорит Барону встать на четвереньки за водку, чтобы почувствовать что-то, когда знатный человек перед ним как пес, Барон послушно встает, пьет, а потом выходит из себя, наливает остатки водки в горшок Анны, лакает как собака, изображает собачье испражнение на него, кусает его за брюки, лает, и все унижение в этом.

У каждого здесь мечта о городе своем, мечта выбраться, и вера в это неимоверная, но забитая отчаянием. Лука говорит Актеру, что есть такая лечебница от водки, и прибавляет, что в городе каком-то, на «с». Саратов? Нет. Самара? Нет. И тут, спустя минуты Анна произносит: «Иерусалим». Что Иерусалим? «Город на «с» - Иерусалим. Небесный, вечный…». А Настя говорит: «Есть такой город, Мекка. Ты приходишь туда, и все тебе рады. Только идти туда очень долго…».

Если вы видели хоть один спектакль этого театра, в каком-то смысле вы видели все, что отнюдь не умаляет значения и масштаба проделанной работы. Как это заведено у Эренбурга, актёры постоянно пребывают на высочайшем эмоциональном градусе (исключая разве что Сатина, который всю дорогу валяется мертвецки пьяным). Причём в отличие от многих других театров градус этот здесь не наигрывается, он реально проживается. Некоторые актёры виртуозно играют людей с физическими и душевными отклонениями.

Обнаруживаем здесь и другой фирменный знак режиссёра - большое количество изящнейших находок, где произносимый текст неожиданным образом ложится на происходящее на сцене. Однако в погоне за этими остроумными коллизиями режиссёр чрезмерно смело обходится с действительностью. Это прекрасно сходит ему с рук в полу-комедийных пьесах, таких как "В Мадрид! В Мадрид!", но Горький не писал комедию. Избыток этих режиссёрских "шуток" превращает драму человеческого духа, борящегося за право называться таковым, в обыкновенную чернуху. Да, герои истово страдают на сцене, но с тем же успехом на наших глазах могли бы резать кошек, рассказывая при этом анекдоты.

При всём моём уважении к самоотверженности актёров и остроумию режиссёра, мне показалось, что смысл пьесы остался нераскрытым.

На Дне" 03.11.09

Лев Эренбург

Действующие лица и исполнители:

Михаил Иванович Костылёв, содержатель ночлежки: Евгений Карпов
Василиса Карповна, его жена: Ольга Альбанова
Наташа, её сестра: Мария Семёнова
Васька Пепел: Сергей Уманов
Клещ Андрей Митрич, слесарь: Юрий Евдокимов
Анна, его жена: Хельга Филиппова
Настя, девица: Светлана Обидина
Квашня, торговка пельменями: Татьяна Рябоконь
Бубнов, картузник: Константин Шелестун
Барон: Даниил Шигапов
Актёр: Кирилл Сёмин
Сатин: Алексей Харитоненко
Лука, странник: Вадим Сквирский
Кривой Зоб: Татьяна Колганова

«Дно» с привкусом Италии и апельсинов.

в «На дне» меня некоторые вещи смутили…такое представление Луки, например. Это пока не смогло у меня в сознании уложиться, или я плохо разглядела, но это было не так ярко (точнее ярко, но не в ту сторону), и не так, как мне показалось, как я это видела читая Горького…тут Лука, какой то молодой вполне человек, подначивающий обитателей ночлежки на «лучшую» жизнь, обиженный ими, и грозящийся скоро уйти…
начинающие действовать на уши истерики, которые опять же в «Мадриде» не мешали, и которые мне вообще обычно не мешают, чрезмерное битье об стены с кровью…
«Гудит у меня голова... эх! И зачем люди бьют друг друга по башкам?
Бубнов. Они не только по башкам, а и по всему прочему телу».
Сатин, бывший для меня раньше ключевой фигурой, как то здесь не очень и виден…так
как: «Так... Надоели мне, брат, все человеческие слова... все наши слова - надоели! Каждое из них слышал я... наверное, тысячу раз...», то он большей частью или молчит или хрипит…или это принцип – молчи, за умного сойдешь…
Барон, актер – тоже не очень совпали…Зато Костылёвы, Наташа, Пепел, Клещ, Настя, Бубнов – в точку.
Но впечатления все равно больше хорошие…ну на столько, насколько они могут быть хорошими от «На дне». Итальянские мотивы, апельсины, в которые герои впиваются, как в кисло-горько-сладкую жизнь…и наверное у каждого получается взять (высосать) из нее то, что он способен взять…

Для меня "На дне" НеБДТ оказался лучшим спектаклем из последних виденных. После просмотра не хотелось уходить из зала. И своеобразный эпатаж, присутствующий в спектакле, как ни странно, не раздражал, а был и понятен, и к месту... Ощущение искренности и сокровенности происходящего на сцене не покидало весь спектакль. А состояние после просмотра можно прям одухотворенностью назвать :) . Очень благодарна и актерам и режиссеру за такой подарок ...