Спектакль

Сон в летнюю ночь

Хотелось бы, конечно, сказать, что «Сном в летнюю ночь» Владимир Мирзоев продолжил свое занимательное шекспироведение, которое так веселило публику в «Укрощении строптивой» и «Двенадцатой ночи». Но что б сей «Сон» ни значил, занимательного в нем мало. Мирзоев привычно шутит: заблудившиеся в лесу влюбленные давят комаров, ремесленники, репетирующие «Прежалостную комедию Пирама и Фисбы», ищут на полу «зерно роли» и лепят какой-то вздор про Немировича-Данченко и Челябинск-36, царица эльфов Титания поет песню из «Весны на Заречной улице», а если у кого-то из персонажей на футболке написано «Осел» — верь, зритель, глазам своим. Бывало, из подобной чепухи у Мирзоева проклевывалось что-нибудь действительно стоящее и хрестоматийный сюжет совершал неожиданный кульбит. В новом «Сне», по мысли режиссера, удивления должно быть достойно финальное исполнение истории Пирама и Фисбы, весьма серьезное на фоне того балагана, в который превращен основной сюжет. Но это, конечно, типичный мирзоевский фокус: его основной постановочный прием заключается, как известно, в том, чтобы поставить что-нибудь с ног на голову. Когда при этом удается удержать равновесие, у Мирзоева случаются спектакли как минимум занятные. Но когда вся эта комическая конструкция валится по причине крайнего износа шутейных материалов, выходит не «Сон в летнюю ночь», а просто, как сказал бы чеховский Соленый, «потяни-меня-за-палец».