Спектакль

Некоторые подробности конца света

Пьеса написана по специальному заказу худрука Театра им. Ленсовета Владислава Пази. Тому нужно было решить традиционную для петербургских театров проблему — хоть чем-то занять четырех отличных актрис старшего поколения: Елену Маркину, Ларису Леонову, Ирину Балай и Ирину Замотину. Вместо того, чтобы поставить, скажем, Островского, у которого кумушки, тетушки и свахи буквально наступают друг другу на пятки, режиссер отыскал молодого драматурга Серегина, автора произведения «Восемь покемонов». Результат работы Серегина неутешителен: «Водолей» плох настолько, что уж лучше было бы ставить телефонную книгу — там хоть нет претензий на метафизику.

Содержание пьесы следующее. В одной провинциальной квартире собираются четыре бабушки, три из которых ни с того ни с сего превращаются в богинь гнева эриний — тех, что когда-то преследовали Эдипа, а теперь пришли искать козла отпущения наших дней. Жертву они нашли без проблем. Согласно трафаретной логике сюжета, грешник этот поначалу выглядит плюгавеньким, а потом, по мере осознания пороков своих, добровольно отправляется на плаху, таким образом оказавшись чуть ли не современным Эдипом. Впрочем, начинающий режиссер Тимур Насиров, судя по репетициям, пока не видит в герое ничего, кроме пэтэушного хамства, глупости и тупой животной озлобленности на всех женщин, которые «всем давали, а ему нет».

А жаль. Потому что актер на роль плюгавого грешника назначен как раз очень подходящий. Александр Новиков едва ли не единственный артист в городе, который обладает не просто положительным обаянием, но обаянием Карлсона (кстати, эту роль он и по сей день играет на ленсоветовской сцене). Так же, как и в меру упитанному человеку с пропеллером заведомо прощается взорванная паровая машина и предательское исчезновение в ответственный момент, так и герой Новикова из нового спектакля не становится «мерзеньким», даже когда признает, что вскрывал в армии чужие посылки, закладывал товарищей и отрывал мухам крылышки. И героиня в новом спектакле что надо. Надежда Федотова — одна из тех немногих тридцатилетних, с которыми с ходу можно ставить хоть Достоевского, хоть Платонова, хоть лидеров драматургии «новой волны» братьев Пресняковых.

Эти персонажи, даже оставленные режиссером, выглядят слишком живыми для музейно-бытовой сценографии. Да и актриса Елена Маркина — прекрасная Полли Пичем из «Трехгрошовой оперы» Брехта, поставленной Игорем Владимировым в 60-х годах — совсем не похожа на «экспонат». Только она, пожалуй, уловила единственный приемлемый для всей этой выморочной истории стиль — трагикомический бурлеск. Неделю назад, пролетев через несколько ступенек по дороге в театральный буфет, актриса отказалась от больницы и продолжает репетировать «эту чуму». Но даже загипсованные кисти рук работают, что называется, на образ эринии с самым известным из имен — Мегера.

Есть ли у всех этих актеров хоть один шанс, что публика сможет оценить их достоинства при очевидном отсутствии режиссуры? Минимальный, но есть. В театрах есть такая практика: когда приглашенный постановщик не справляется со спектаклем, художественный руководитель театра может взять на себя руководство постановкой. Владислав Пази на поверку оказывается как раз великолепным редактором проблемных спектаклей в собственном театре: именно им были спасены в последний момент «Дама-призрак» и «Фро».