Спектакль

Месье

В жанре моноспектакля актер ТЮЗа Валерий Дьяченко был первопроходцем. Пятнадцать лет назад небольшую группу приближенных к театру людей пригласили на премьеру «Записок Аксентия Ивановича Поприщина». Зрителей торжественно провели по закулисью и усадили прямо на тюзовской сцене за железным занавесом. В том спектакле была открыта совершенно новая театральная правда, правда киношного крупного плана, когда камера исследует мельчайшие подробности — те, что большому стилю советского театра казались ничтожно малыми величинами. С такого близкого расстояния самая незначительная актерская фальшь означала провал — словно из-под купола в опилки. Тогда Валерий Дьяченко получил всяческие награды и первое звание. Теперь моноспектакли — довольно распространенная форма театрального высказывания, хотя большая их часть по-прежнему напоминает Конкурс чтецов имени Яхонтова. Впрочем, последняя работа Дьяченко, несомненно, из числа удач.

«Месье» — второй роман популярного современного бельгийского писателя, кинорежиссера и чемпиона мира по игре «Эрудит» Жана-Филиппа Туссена. Это исповедь уставшего от бессмысленной жизни коммерческого директора Fiat France. Спектакль поставил известный эстет Игорь Ларин, самый подходящий для Туссена режиссер: тексты бельгийца больше всего похожи на глянцевые фотографии или инсталляции бесстрастного художника-минималиста. Соответствующая сценография спектакля тоже сочинена Лариным: ячеистое окно, офисный стул, стол, вешалка.

Главный герой, человек-автомат Месье, постоянно испытывает стресс, давление со всех сторон и поначалу выглядит экспонатом музея восковых фигур со встроенным механизмом, который алгеброй поверяет все переживания. Когда Месье уже почти перестает ощущать свою плотность и, кажется, вот-вот без остатка растворится в реке времени, сюжет делает крутой вираж. Инстинкт самосохранения заставляет Месье проделать перестановку: стул громоздится на стол, окно прислоняется к столу, образуя покатую поверхность. И вот Месье на крыше. «Восковая форма» опадает в одно мгновение, как скорлупа, и в чертах героя Дьяченко, прежде смахивавшего на комического мистера Бина, проступают черты лучших мужчин французского кинематографа — Генсбура и молодого Бельмондо. Только вот реализовать этот волевой мужской план герою не дано — под скорлупой обнаруживается сущий младенец: цивилизации нужны не герои, а служащие.

Пожалуй, единственная серьезная проблема спектакля — актриса Анна Дюкова (прекрасное воспоминание героя), девушка обаятельная, но недостаточно тонкая, чтобы избежать мелодраматических пошлостей в интонациях. Во второй, романтической части спектакля, когда сцена до краев наполняется прозрачным французским шансоном, к месту была бы скорее вечно молодая петербургская клоунесса Наталия Фиссон. Хотя, честно говоря, воспоминание могло бы и вовсе не материализоваться: таланта Валерия Дьяченко с лихвой хватило бы на двоих.