Балет

Симфония до мажор

Все, что сочиняет Алексей Ратманский, вызывает «чувство живой радости». Обернитесь в зал, когда на премьере занавес поползет вверх, и вы заметите блаженно-идиотские улыбки предвкушения — вот что я имею в виду. От него всегда ждешь чего-то хорошего, как от иных хореографов не ждешь ничего. Не то чтобы он сочиняет стабильно хорошо, нет. Но даже его неудачи я бы назвала «все равно хорошо». Это просто его черта, как у кого-то, допустим, веснушки… Так вот, «Русские сезоны» Алексея Ратманского в Большом театре — это тот случай, когда от этого «хорошо» только грустнее.

Балет отличный. На музыку Леонида Десятникова, что для Ратманского не впервой. Чувство юмора у этих людей ­несколько разное, но скорость интеллекта сопоставима, как и блеск, и острота, и оплаченный перевес культурного багажа. В «Русских сезонах» все парни — в портах и рубахах, все девушки — в сарафанах, а каждое па докладывает: «И я, я тоже Ратманский!» Все это вместе превращается в оммаж русской теме дягилевского балета 1910-х. Вернее сказать, «некрасивому балету», изобретенному братом и сестрой Нижинскими: Вацлавом в «Весне священной», Брониславой в «Свадебке». Так уж, извините, само вышло, что попытки изобразить Русь средствами танца (косолапые ноги, ступни утюжком, наклоны туловища) явились антиматерией по отношению к обычному классическому балету с его культом вытянутых линий, вертикали, дисциплины, ясности… Мозг бедного Вацлава, выученного двигаться в Императорском театральном училище, эта ­антиматерия разнесла в ошметки. Но и цена такая уплачена не за пустяк. Весь модернистский балет ХХ века — продукт ядерного распада «Весны священной». Ратманский остроумно и кстати цитирует, обыгрывает Нижинских, хотя в «Русских сезонах» это скорее как если бы атомную энергию направили вертеть фигурку в музыкальной шкатулке. Думаете, я брюзжу? Наоборот! Поднимите руки, кто на «Весне священной» искренне наслаждался? Да никто — она размазывает по стенке. А вот «Русские сезоны» могут безопасно нравиться.

Но я о другом: есть ситуации, в которых даже гарантированно хорошие вещи не радуют. Например, сумка Birkin или платок Hermès, если то же самое муж подарил своей любовнице, — «Русские сезоны» Ратманский, вообще-то, ставил на сторону, для New York City Ballet. И даже хуже. Как если бы сначала — платок, а потом ушел к ней навсегда. 31 декабря истекает срок контракта Алексея Ратманского с Большим театром, где его так и не смогли полюбить: для любви спесивых примадонн хорошо сочинять балеты недостаточно. «Русские сезоны» — его последняя московская премьера в официальном статусе. За Ратманского передрались сразу два американских монстра — NYCB и American Ballet Theatre, исповедующие ­совершенно разную идеологию и для смеха еще и упершиеся лбами на одной площади. Победил АВТ. Ратманский с семьей переезжает в Нью-Йорк, Михаил Барышников уже выпил шампанского на приветственном банкете. К черту прима­донн — уж лучше хорошие балеты! Грустно, просто грустно.