Спектакль Славянские безумства, Москва

Кокетливое литературное слово «безумство» этому спектаклю не идет. Правильней будет назвать это дурдомом, причем балканским дурдомом — очевидно, «Черная кошка, белый кот» перебежали дорогу Роману Самгину, когда он читал комедию сербского драматурга Нушича. В этой комедии отец состоятельного белградского семейства, этакий мещанин во дворянстве (Владимир Ершов), хлопочет об ученом дипломе для недоросля-сына (Александр Голубков) и отправляет вместо него на учебу в Швейцарию подставного умника. Умник (Никита Салопин) делает одновременно и ученую карьеру, и ребенка одной швейцарской барышне. Теперь в Белград в гости к умнику приезжают и эта барышня с сыном Пепиком, и профессор философии. Обман громоздится на обмане, по сцене носятся пятнадцать человек зараз, разоблачение занимает три часа, и это первый случай, когда зал Театра на Малой Бронной все три часа грохочет смехом. А что Самгин? Самгин переименовал белградского нувориша в Животу Бреговича, пустил фоном песни Горана Бреговича, актеров научили сербским пляскам, в остальное время им осталось делать то же, что они делали в этом театре и прежде, а именно: кривляться, корчить рожи, бешено вращать глазами и орать во все горло. Здешние манеры не мешали прежнему главрежу Андрею Житинкину — московскому королю китча эти жирные и незамысловатые актерские краски не портили картины; но с Житинкиным здесь простились, и сложно представить, что с этой палитрой будут делать приглашенные сюда на нынешний сезон Ольга Субботина и Владимир Агеев. Самгин был первым из эшелона молодых режиссеров, на которых в этом сезоне директор театра Илья Коган сделал ставку, и он не стал мудрить: чем обращать воду в вино, он предпочел пустить эту воду фонтаном. Напор слабоват, но, по крайней мере, на этот раз цыганская расхлябанность труппы пришлась к месту.