Спектакль

Всадник Cuprum

Новые театры в Петербурге рождаются не чаще раза в год. Такие достойные, как «Кукольный формат», — раз в пятилетие.

«Мне марионетка представляется последним отзвуком какого-то благородного и прекрасного искусства былой цивилизации», — уверял Эдвард Гордон Крэг, режиссер, знаменитый, в частности, своими мечтами о том, чтобы все актеры в один прекрасный день умерли от чумы и их заменили сверхмарионетки, лишенные уязвимого во всех отношениях человеческого тела и покоряющие «благородной искусственностью движений». Создатель нового кукольного театра «Кукольный формат» — молодой петербургский художник Анна Викторова — относится к своим деревянным человечкам именно так, со священным трепетом.

Первую историю, которую она для них придумала, люди бы ни за что не потянули. В ней угадывается школа, которую прошла Анна, когда в компании магистра кукольных наук Резо Габриадзе слагала балладу о Сталинградской битве — «Песню о Волге».

Спектакль «Всадник cuprum» опровергает все известные трактовки программной пушкинской поэмы и выдвигает свою — совершенно отвязную и абсурдную, но пробойно обаятельную в своем бесстрашном идеализме. Пересказывать эту историю проще всего с интонацией Хармса: «Однажды Пушкин навещал своего Медного всадника и обнаружил у памятника мальчика с сачком, который пристал к поэту как банный лист: расскажи да расскажи про Петра и Евгения. Когда мальчик представился Володей Набоковым, Пушкин очень рассердился и велел мальчику идти ловить бабочек в другое место».

Фигурки Набокова, Пушкина, Петра, Меншикова, Евгения в пространстве небольшой, размером с бабушкин сундук, черной коробки изящны и выразительны. Таких кукол, верно, дарил детям на рождество крестный Дроссельмейер из гофмановского «Щелкунчика». Кстати, и белоснежные образы Петербурга хочется не только потрогать, но и проглотить, словно они, тоже по Гофману, марципановые. Однако помимо родственного и трепетно нежного отношения к персонажам, историческим и литературным, и к городу в спектакле есть тема, достойная народной баллады. Все эти славные фигурки на самом деле придуманы для того, чтобы под гусли барда пропеть песнь о русском царе, решившем построить идеальный город для любимой чухонки с диковатым нездешним именем Нева, о том, как она утопилась, не дождавшись любимого, а он от горя превратился в Медного всадника, о котором «добрый» русский народ тут же сложил частушку: «Только лошадь да змея — вот и вся его семья». И еще о том, как эта Нева однажды протянула руки к своему любимому, учинив небывалое наводнение, от которого и погибла пушкинская Параша в «Медном всаднике» и сошел с ума Евгений. Кстати, об уникальных «аттракционах» с водой в этом спектакле можно было бы сложить отдельную песню, но не буду, чтобы не снижать ошеломляющего эффекта.

Словом, можно не сомневаться: пробел в номинации «Куклы», столь очевидный в афише грядущей «Золотой маски», через сезон будет восполнен.