Спектакль

Event new-old-dance II

Тогда они были счастливы. Они были всем нужны, и все, что было тогда в городе, глядело на них жадными очами. В Петербурге начинался современный танец, которого до сих пор не было. Они его делали. И все верили, что это будет хорошо.

Порядочные люди, честные граждане, взрослые мужчины, матери семейств, не боясь насмешек, но чуть-чуть стесняясь собственного пафоса, уходили из семей, с работы: впервые в жизни вставали к балетному станку. Учились, вращались в кругах, уезжали за границу, возвращались или не возвращались. Десять лет с тех пор прошло. Кто-то отбыл, кто-то вышел замуж, кто-то спился, кто-то нашел обычную работу среди обычных людей — с гарантированной зарплатой и без адских болей в спине и воды в коленях. А кто-то делает фестивали, ставит спектакли, собирает «Золотые маски». Современный танец в России уже никого не изумляет, это прямо-таки обычное театральное явление. У него свои поклонники, свой истеблишмент, свои патриархи, свои хулиганы. И над патриархами сейчас ровно разлито мемуарное настроение. Но вместо мемуаров они сочиняют спектакли.

Петербургскую версию событий представляет крошечная, но стойкая и уже потому заметная на здешнем ровном фоне труппа «Игуан».

У нее двое постоянных исполнителей, они же авторы: Нина Гастева и Михаил Иванов. Год назад они запустили проект “Event new-old-dance”, где это расплывчатое «new-old” как раз отражает странность самоощущения двух русских танцовщиков-хореографов через десять лет после прорыва. А что вы, Нина, делали, пока страна строила капитализм? И где были вы, Михаил?

Ну что, что могли они делать в тени могучего дуба, имя которому — Мариинский балет? Петербургский современный танец, как девушка из интеллигентной семьи, — бледное растение без солнца, с искривленной осанкой от усиленного чтения и сидячего образа жизни. Когда критики в хорошем настроении, они хвалят петербургских «движенцев» (как они сами себя называют — чтобы посторонние не путали с балетными занудами) за остроумие и «постмодернистские игры». Когда в плохом — ругают за вялость и комплексы.

Первый — прошлогодний — спектакль проекта “Event new-old-dance” показывал людей без вожака, хозяина, выпавших из контекста, художественного или социального — все равно. В качестве исполнителей «игуанцы» пригласили девчонку-бомжа, натурально подобранную с улицы, балерину-пенсионерку, вынутую из профессионального забвения, и отважно поместили среди них самих себя.

Вот он, лирический портрет русского хореографа-»современщика», очнувшегося после эйфории десятилетней давности с горьким привкусом во рту и ощущениями старого комода, который и не нужен уже, но и выбросить жалко. Девочка смотрела, как балерина на последнем дыхании танцует «Лебедя», исходя тихой тоской, обливалась белой краской, чтобы тоже стать лебедем. Она же не знала, что у балерины радости в жизни не больше, чем у девочки-бомжа. Все, кто участвовал в этом спектакле, пережили крушение, но совершенно не унывали.

Год спустя Нина Гастева излучает тот же оптимизм. Она видит почти все, что делают коллеги. Совсем уж никуда не годных беззлобно называет «кляксами», но все так же, как десять лет назад, страшно радуется увиденному. Просто потому что люди что-то делают. Не останавливаются. Поскольку современный танец в России — все равно что катание на велосипеде: если остановишься — упадешь.

Кажется, если спросить Нину Гастеву в лоб, она с той же спокойной легкостью согласится, что и она сама — лузер. Потому что, во-первых, в этом нет ничего постыдного ввиду ненадежности самого занятия современными танцами. А во-вторых, быть (чувствовать себя) неудачником — не повод для бездействия.

Вот и сейчас: к названию проекта “Event new-old-dance” прицепят цифру II. К театру «Игуан» — московский театр «Кинетик» во главе с Александром Пепеляевым, московским человеком-мотором, который делает фестиваль современного танца «Цех», а сейчас возвращается на сцену после двухлетнего перерыва и победы над травмами. Три женщины и пятеро мужчин покажут давний спектакль Пепеляева «Гнездо Чу» под музыку группы «Аукцыон», станцуют новый спектакль «игуанцев», а также в очередной раз ответят, как после краха — жить да радоваться.