Балет

Светлый ручей

Работница сельского клуба Зина когда-то окончила хореографическое училище — но никому в том не признается. А тут, как на грех, в ее колхоз приезжает с концертом однокурсница-балерина — и Зинин муж, агроном Петр, принимается за ней ухлестывать. Балерина хранит верность девичьей дружбе и закладывает мужа: достав из погреба пуанты, Зина идет на свидание вместо нее. К концу второго акта агроном узнает в Зине Зину; он вынужден покаяться и вернуться в семью. Весь третий акт на сцене пляшут счастливые овощи.

У экспериментатора Федора Васильевича Лопухова, 68 лет назад поставившего балет Шостаковича «Светлый ручей», еще много чего на сцене происходило. В компании с Балериной в колхоз приезжали Танцовщик и Гармонист. В Балерину, помимо агронома, влюблялся престарелый дачник, на свидание к нему приходил Танцовщик в женском платье — а ревнивый Тракторист, переодетый собакой, лаял и раскатывал окрест на велосипеде.

До визита в Большой Иосифа Сталина судьба «Светлого ручья» была дивно хороша: премьера в питерском Малом оперном, моментальный перенос спектакля в столицу и нежный прием: Лопухова прочили в художественные руководители Большого. Критики, конечно, говорили недоброе в адрес либреттиста Адриану Пиотровскому, зато танцы хвалили беспримерно. А после того, как поглядел И.В., — стоп. В «Правде» статья — «Балетная фальшь». Балет — из театра, Лопухова — из Москвы. С 1936 года «Ручья» никто не видел.

Теперь к нему подступается Алексей Ратманский — солист Датского королевского балета, сочиняющий спектакли то в Питере, а то в Штатах. Кандидатура выглядит идеальной: «Ручей» — почти дивертисмент, а собранные как бусы балеты Ратманскому удаются («Прелести маньеризма» в антрепризе Нины Ананиашвили, «Сны о Японии» в Большом). Крупная форма в его руках тоже не рассыпается на части — тому свидетельством «Золушка» в Мариинке, которую в Москве показывают на нынешней «Золотой маске». О том, каким окажется новый «Ручей», говорит сам Ратманский.

— Что общего между спектаклем Лопухова и вашей версией?

— Только либретто и музыка. Хореография не сохранилась. Я ставлю совершенно новый балет.

— Действие происходит в колхозе. Это кому-то сейчас интересно?

— Почему нет? Для меня это — все равно что ставить пьесы шекспировских времен или драмы XVIII века.

— Как у вас выглядит это время?

— Никакого террора или других типических вещей не будет. Можно назвать все это стилизацией официального китча тех времен.

— Что для вас стало неожиданностью в Большом?

— Оказывается, артисты разучились ходить по сцене, как простые люди. Они ходят балетным шагом и с трудом перестраиваются.

— У Лопухова Танцовщик переодевался в Балерину, Балерина — в Танцовщика. А у вас как будет?

— Все это есть в либретто. Хотя ставить женские брючные партии мне и самому нравится.