Балет

Баядерка

В течение недели в Мариинском театре предлагается посмотреть краткий конспект его новейшей истории (с эпилогом). Показывают «Спящую красавицу» — версию 1901 года (вообще-то, премьера случилась в 1890-м, но только в 1901 году была сделана запись хореографии), реконструированную в 1999-м. А затем — «Баядерку», тоже спектакль XIX века, но со всеми приписками, сколами, трещинами, накопившимися в течение последующего столетия. Реконструированную «Баядерку» театр тоже мог бы показать — текст был восстановлен около шести лет назад. Мог бы. Но не показывает. Боюсь, это не концептуальный жест. Скорее, случай шизофрении. Но клинически весьма любопытный.

Все советское время спектакли XIX века переиначивали, кто как хотел. В итоге — некий зыбучий плавающий текст с перечислением авторов в несколько строк (и то — большинство изменений просто не учитывали). Став постсоветским, вернее, снова русским, Мариинский театр решил остановить эту инерцию. Хотя бы попытаться. В Гарвардском архиве были запрошены самые ранние, самые близкие к живому автору записи хореографии. И по ним текст — танцы и пантомиму — очистили и прописали согласно подлиннику. Заодно переодев в костюмы и декорации «как при бабушке». Первой и была «Спящая красавица». Как, безусловно, образец стиля в зените.

Ах, какие это были битвы! Тогда при реконструкции «Спящей красавицы» ветераны сцены (сделавшие на советских зыбучих версиях имя, а теперь делающие гонорары) объявляли реставратора Сергея Вихарева жуликом. Вихарев тряс архивными документами. Цеха, однако, без устали шили десятки костюмов (бархат, золотое шитье). Одни намечали следующий спасенный шедевр («Раймонда»? «Лебединое озеро»?), другие тоже гадали, но в терминах «следующая жертва». Стрелка замерла на «Баядерке». Все повторилось. И казалось, долго еще придется отмывать потоки крови, глубже будет становиться трещина, в которую будут проваливаться все новые люди, спектакли…

И вот пожалуйста. «Стоп, машина». Во-первых, советских монстров Мариинский театр с тех пор больше не тронул, перенаправив энергию Сергея Вихарева в идеологически безопасное русло: неизвестный Петипа (реконструкция «Пробуждения Флоры», которого не знали в СССР) и одноактный Фокин. Во-вторых, показывает и редакции, и реконструкции одного и того же балета вперемешку. Не потому, что гордится наличием сразу двух вариантов. А потому, что либо не видит разницы, либо — что более вероятно — всем все равно.

А ведь со времен последней толковой реставрации классики прошло всего шесть лет. Для балетной эпохи это может быть совсем пустяком: шесть лет, например, разделяет два высочайших пика драмбалета — «Бахчисарайский фонтан» и «Ромео и Джульетту». А может быть дистанцией огромного размера: как например, между дебютами Вацлава Нижинского в академических партиях императорского театра и его же сочинением 1913 года «Весна священная», тотальным антибалетом.

Любопытно (хотя и вряд ли возможно) было бы отследить, как рождалось двоемыслие, развившееся в полноценную шизофрению. Но, несомненно, все началось тогда, с реконструкции «Спящей красавицы». Чтобы успокоить бушующие страсти, Валерий Гергиев сразу объявил, что старую советскую редакцию тоже не выкинут на помойку. И хотя с чисто художественной точки зрения одновременное существование двух версий было немыслимым, с чисто практической Гергиева можно было понять. Театр так часто приглашали на гастроли и именно со «Спящей», что хоть разорвись.

Ну и вот: получите. В течение всего одной недели вы увидите шикарную, сочную, подлинную «Спящую красавицу», в 1890 году обвалившую годовой бюджет императорских театров, но ставшую чемпионом кассовых сборов. А затем — куцую (отрезан последний акт) советскую «Баядерку», в которой вы могли бы увидеть (но не увидите) «Танец с лотосами», классический кордебалет в старинных париках и наивно-прелестную сцену-катастрофу. Но все-таки прекрасное гран-па «Тени» там осталось — это лучший танцевальный текст всех времен и народов. Шедевр. Особенно ярко сверкающий в полусмытом спектакле.