Опера

Хованщина

С той поры, как Мусоргский, по собственному признанию, «соделал тетрадку и назвал ее “Хованщина”» (1872), продолжается крестный и славный путь оперы. Мусоргский почти дописал клавир, не хватало лишь небольшого куска в финальной сцене самосожжения. После смерти композитора оперу завершил и инструментовал Римский-Корсаков. Путь к мировой известности оказался окольным: значительную его часть «Хованщина», повторив судьбу «Бориса Годунова», прошла в редакции Римского-Корсакова. Отдавая дань уважения этой версии, музыканты начиная с 1950-х годов выражают предпочтение авторскому клавиру, бережно воссозданному Павлом Ламмом (1932), и оркестровой партитуре Дмитрия Шостаковича (1959), наиболее приближенной к подлинному замыслу Мусоргского. В свое время Кировский театр первым обратился к редакции Шостаковича (1960). В декабре 1988 года с приходом Валерия Гергиева к художественному руководству театром постановка эта была возобновлена. Это была первая крупная художественная акция Гергиева в новой роли. И вот четверть века спустя после возобновления мы снова – воспользуемся речением Мусоргского – «купаемся в водах “Хованщины”». За такой долгий срок спектакль не разболтался – ни музыкально, ни сценически. Так может быть, дело в добротной режиссуре Леонида Баратова (1952), выдающегося мастера сцены, работавшего в крупнейших музыкальных театрах страны? Внимание к реалистическим деталям, размах массовых сцен сообщали его постановкам историческую достоверность, монументальность. Баратовская «Хованщина» выдержала и редакцию Римского-Корсакова, и перемену ее на партитуру Шостаковича (незначительные коррективы в постановочный план тогда внес сам Баратов). К фестивалю Мусоргского в 1989 году спектакль отредактировал режиссер Эмиль Пасынков, а Валерий Гергиев освежил музыкальное восприятие, раскрыв неоправданные купюры. Реставрировались и знаменитые декорации Федора Федоровского, продолжившего в советское время традиции великих театральных художников Константина Коровина и Александра Головина. Позднее сценическая версия подновлена была Юрием Александровым и Юрием Лаптевым (2000). Так в репертуаре Мариинского театра сохраняется спектакль, ведущий свою родословную от первой постановки «Хованщины» на мариинской сцене в ноябре 1911 года (режиссер и исполнитель роли Досифея – Федор Шаляпин, дирижер – Альберт Коутс, художник – Константин Коровин). Отрадно, что «Хованщина», не достигнув еще, пожалуй, той популярности в зрительном зале, что и «Пиковая дама» или «Евгений Онегин», становится излюбленной у оперных примадонн и премьеров. И еще один, едва ли не главный, герой спектакля – оркестр, поющий, подчас идеально интонирующий вокальную строку, оркестр, возвышающийся над действием во вступлении «Рассвет на Москве-реке», в мрачном «Поезде Голицына»… «Для меня звучание оркестра в финальной сцене гораздо важнее, чем бутафорские страсти на сцене. Так ли уж важно, горит или не горит раскольничий скит. Мне кажется, здесь должен гореть оркестр». Эти слова Гергиева передают атмосферу творческого горения, сопутствующего «Хованщине» в Мариинском. Сегодня композитор мог бы с бóльшим, чем когда-либо, основанием воскликнуть: «Живу ноне в Хованщине, как жил в Борисе, и тот же я Мусорянин…» Опера о вековечной российской смуте актуальна во все времена. Иосиф Райскин.