Спектакль

Долгий рождественский обед

Маленький шедевр не потому что не хорош, а потому что он идеален для камерной сцены. Чтобы совсем не много людей, чтобы актер перед тобой в 1 шаге, чтобы глаза в глаза, чтобы заметить все оттенки мимики и уловить малейшие изменения интонации.
100 лет жизни одной семьи, которая собирается вместе за рождественским столом. Поставь это какая-нибудь другая труппа, ни за что бы не пошла, потому что способность ТАК делать спектакли, без затянутой смены мизансцен, без возможности незаметно покинуть сцену, когда каждое актерское движение выверено до мелочей - исключительная привилегия МДТ.
Студентам театральных вузов на такие спектакли надо ходить учится актерскому мастерству, владению своим голосом, телом, жестом.
Что касается самой пьесы - грустно конечно... Не хочется представлять свою жизнь - такой жалкой частичкой вечности. Хочется думать, что ты оставляешь после себя нечто большее, чем только нового человека, или дом с деревом. Пусть - это иллюзия, но все же...

35 зрителей в три ряда вдоль пустого стола. Стулья с высокими спинками. Безукоризненный слуга в тишине наводит последний блеск - поправляет невидимую сервировку, расставляет невидимые блюда. Из центрального прохода появляется семья - молодая пара и матушка одного из супругов. Начинается рожденственский обед. Это новый дом. О старом немного сожалеют, но этот дом лучше. Молодые люди полны энергии, планов. За матушкой старательно ухаживают. Она сначала довольно бодрая, живо реагирует на происходящее. Только иногда становится чуть задумчивее, предаётся воспоминаниям. Потом начинает делать долгие паузы, почти засыпать. Пока, наконец, её в инвалидной коляске не вывозят в Правый Проём.
Из реплик за столом становится понятно, что она ушла - умерла.
Но радость - появление ребёнка, быстро затмевает. Вот за этим столом отмечают уже новое рождество.
Появляются новые герои. По именам понимаешь, что это подрастают дети. Потом дети детей. Старые герои постепенно стареют - горбятся, шаркают, замедляются - и уходят всё в тот же правый проём.
Туда постепенно уйдут всё герои. Последним, пережив всех и так и не произнёсший ни слова уйдёт мажордом Эдуардо.
В этом доме за пустым столом останется дальняя-дальняя, старая родственница. Она прочтёт письмо, что новая семья одного из внуков главы семейства приобрела новый дом, в другом городе. В нём вот-вот начнётся, или продолжится, долгий рождественский обед.
Спектакль завораживает. Когда начинаешь постепенно понимать, что происходит, уже невозможно не следить за каждым жестом, за каждой репликой. Шутка ли, за полтора часа спектакля перед нами на сцене проносится сто лет. Выхваченные из памяти немногочисленные яркие события, смешные, ничего не значащие фразы и персонажи, настоящие и надуманные трагедии, равно сглаживающиеся непреодолимым течением однообразной жизни, где семья собирается только на рождество. Оно, как яркая спица в колесе, единственное и заметно в её круговороте. Совсем как у нас.
Спектакль виртуозен. Это роман, отредактированный до афоризма.
Венчает спектакль пробирающий до кончиков волос финал, который, казалось бы, и не нужен - метафора и так ясна. Но это краткая мысль, исчезающая, практически не успев появиться.