Балет

Собор Парижской Богоматери

Эсмеральда осталась не у дел. Вместо нее на сцене терзаются трое мужчин. Один из них весь кривой: с прижатым к уху плечом (это он так дает понять, что у него горб). Как только начинается любовный дуэт, горбун сразу оживляется и распрямляется - это авторы так дают понять, что Квазимодо от любви становится красавцем. В 1965 году, на премьере в Гранд-опера, прием выглядел чрезвычайно свежо. Преступный монах тем временем хищно прыгает по сцене, глаза у него накрашены так, будто перед спектаклем ему поставили два фингала. Красавец Феб, в свою очередь, работает ногами - эта роль хоть и не богата эмоциями, но предполагает изрядную виртуозность. За каждую из этих партий артисты готовы душу дьяволу продать. А девушке, из-за которой по сюжету, собственно, и возникают все проблемы, отведено полтора движения: выйдет, бедрышко выставит (как Кармен; как Пожирательница бриллиантов; как Смерть; как остальные сто пятьдесят женщин в балетах Ролана Пети) - и свободна. Там уже Квазимодо в кулисах своего выхода дожидается.

То, что через год после предыдущей постановки в Большом Ролана Пети пригласили снова поработать в Москве, - неудивительно. Город устал от меланхолии. Город увлечен мюзиклами. А восьмидесятилетний Пети, давным-давно перешедший из чинной Парижской оперы в бодрый Марсельский балет, умеет делать одну-единственную (очень французскую, кстати) вещь: превращать любой, даже самый мрачный, сюжет в нечто легкое и необременительное. Легкостью необыкновенной в "Соборе" Пети отличается даже музыка. Не подумайте чего, песни про "я-душу-дьяволу-про-дам-за-ночь-с-тобой" не будет; тем не менее музыка здесь принадлежит композитору не вполне академическому - Морису Жарру, многократному лауреату "Оскара", автору саундтреков к "Лоренсу Аравийскому" и "Доктору Живаго" и, помимо прочего, отцу своего сына Жан-Мишеля (последнее, впрочем, к балету Пети совсем уж никакого отношения не имеет). Основной же вопрос - кто появится в главных ролях - на момент подписания номера в печать остался не решен. Репетируют чуть ли не все имеющиеся в театре мужчины. Ходят слухи, что роль Квазимодо достанется в одном составе барочному принцу Большого Николаю Цискаридзе, в другом - Дмитрию Белоголовцеву, лучшему Спартаку. Звучит в кулуарах имя сдержанного и привередливого в репертуаре Андрея Уварова, временами произносится имя нервного, ведущего каждый спектакль как сражение с невидимыми врагами Дмитрия Гуданова. Имена потенциальных Эсмеральд не звучат, не произносятся, не обсуждаются и вообще мало кого интересуют. Ну кто будет, тот и будет. Какая, в сущности, разница.