Спектакль в Москве

Пролетный гусь

Это не вполне драматический спектакль. Правильнее было бы его назвать музыкально-литературным вечером, с той разницей, что все четырнадцать актеров (по преимуществу молодых) исполняют не каждый свой рассказ или отрывок, а все по очереди, перехватывая друг у друга роли, читают в первом действии рассказ Виктора Астафьева "Пролетный гусь", а во втором - его же "Бабушкин праздник". Не разыгрывают его, превращая описания действий в само действие, как это делают Петр Фоменко или Кама Гинкас, а именно что читают, глядя прямо перед собой в публику, и время от времени хором - в унисон или ладно разложив ее на голоса - затягивают песню: "Ой, цветет калина в поле у-у-ручья-а-а " Малая толика театра в спектакле присутствует: то актеры, тарабаня ладонями по коленям, изобразят стук колес поезда, а из развешенных за их спинами щелястых деревянных щитков, как сквозь стены теплушек, пробивается полосками свет. То две актрисы подыграют Валерию Трошину, и его монолог от лица забредшего на праздник пьяницы заиграет, зазвучит глубже и пронзительней. И вряд ли можно сказать, что режиссер Марина Брусникина спасовала перед прозой: правильнее будет сказать, что она из нее самоустранилась. Отошла в тень, почтительно склонив голову перед сочной, плотной, почти материальной, выворачивающей наизнанку, пробирающей до костей астафьевской прозой. В первом его рассказе речь идет о послевоенном бедствовании хороших и честных людей, помиравших, в то время как жирели жены окопных политруков-мародеров. Во втором - о дне рождения бабушки, куда съезжались сыновья с женами и ребятами. Композиционно это застолье в бабушкину честь становится поминками по тем, кто помер в "Пролетном гусе". Но еще и "по тем, кого мы знали и любили, по нашим родным и близким", как написала в программке Марина Брусникина.