Опера

Дон Жуан, или Наказанный развратник

Музыка Моцарта прелестна. Спектакль гениальный. Вне всякой критики. Выше всяких похвал. Cпектакль на актуальную тему верности в браке.

Великолепно!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!! Алексеенко - Эльвира шикарна)))) И поёт и подаёт свою роль)))

Красиво, мощно и настоящее.. "Это настоящее"))

29 октября 1787 года родилась на свет в Праге «веселая драма» («drama giocoso») В.А.Моцарта на либретто Лоренцо да Понте – «Дон Жуан, или Наказанный развратник», ставшая одним из величайших произведений мировой культуры. Ее восстановил на сцене Камерного музыкального театра имени Б.Покровского М.С. Кисляров в том самом виде, в каком ее поставил Мастер.

Первый звонок. В зал медленно, неохотно подтягиваются люди, как вдруг из глубины сцены начинает доноситься колокольный звон, гулкий, низкий, тревожный. На сцене два актера в черных костюмах в нетерпении ждут пока зрители рассядутся: один оперся на трость, другой – на стоящий на сцене стул. Их лица суровы и надменны – и вот маленьким черным паучком пробегает по коже предчувствие чего-то мрачного, опасного. Гаснет свет, на стенах загораются приглушенным красным светом светильники, создающие странное ощущение присутствия чего-то инфернального – будто мы оказались в обители Фауста или самого дьявола. На сцене – оркестр, отгороженный от места, где происходит основное действие, высокими железными воротами. В оранжевом неярком свете он больше похож на картину, то оживающую, то замирающую. Начинается действо.

Когда смотрела спектакль, я думала, что буду писать о нем: многое хотелось сказать – о созданных декорациях, о героях, о том, что Дон Жуан не похож на мои представления об образе Дон Жуана, о том, что Донна Анна как-то не похожа на Донну Анну. Но всё это ушло на второй план, когда во втором акте я поняла – Дон Жуан здесь не изысканный соблазнитель, ищущий в каждой женщине жемчужину, идеал и потому не способный пройти мимо ни одной из них, каковым мне хотелось его видеть, а откровенно грубый, пошлый развратник, насильник, жестокий насмешник, не имеющий за душой возвышенных чувств. Так ведь это и есть - моцартовский Дон Жуан - это и есть «нагой» Дон Жуан. Таким его играет Алексей Морозов (баритон), он не порывист, но резок в движениях и в голосе. Разве может видеть красоту мужчина, прошедший своими каблуками по сердцам стольких женщин? Разве может он быть трагическим персонажем, которому не покорилась одна единственная женщина, Донна Анна, и которой он не может отдать свою любовь, ибо всё роздано? А есть что раздавать? Вот она правда – грубая, честная, прямая, не сострадательная к гибкой психике женщин, готовых видеть в нем утонченного любовника, развратника трагической судьбы – всё, что угодно, кроме пошлой, изувеченной развратом натуры.

А не является ли создание романтических восприятий образа Дон Жуана реакцией нашей психики на потенциальное событие, могущее ее сломать, унизить нас, в случае если мы попадем в руки подобного Дон Жуану? Страх нашего эго оказаться в подобной ситуации в роли жертвы настолько силен, что сотворяет в нашем сознании такие образы, заранее оправдывающие преступника, делающие его трагическим и удивительным. Проделки эго, не желающего быть униженным и раздавленным, в ответ на предательское желание сердца встретить «изысканного Дон Жуана-соблазнителя», который полюбит именно его. А жизнь такова – что перед нами не соблазнитель, а развратник. Талантливый? Да. Храбрый? Да. Энергичный? Да. И тем страшнее.

«Под эту музыку особо приятно развратничать…» - говорит нам автор словами одного из слуг представления. Не так ли, дамы и господа? Так приятно ощущать себя героинями и героями «романа». А ведь и вправду музыка подталкивает к желанию соблазнения, переливается, играет, струится причудливым витиеватым ручейком звуков, тянет танцевать, веселиться. Только герой здесь один, и тот злодей. Раболепство одних, слепая покорность других, легкомысленная ветреность и глупость третьих, вера в его исправление четвертых. Донна Анна? А нет Донны Анны – есть убийство ее отца, жених, готовый защитить свою невесту… Кто знает, была бы Донна Анна (Татьяна Ветрова, сопрано) той неприступной Донной Анной, если бы не ряд обстоятельств. В этой опере Донна Анна безлика, потому что не вызвала глубоких чувств в Дон Жуане, не наказала его, она не создает трагедию личности Дон Жуана и не может создать, оттого ее образ теряет яркость. Дон Оттавио (Игорь Вялых, тенор) романтически предан любви, но не он наказывает развратника. И получается, что только потусторонняя сила может хоть и не обуздать этот разрушительный характер, не покорить его, но уничтожить, ибо наказание неотвратимо, когда исходит оно не от людей.
Герой-злодей… «Дон Жуан не только личность. Это еще и явление, олицетворяющее общественное зло, предельный и циничный эгоизм, «радости жизни» за счет других» - говорит нам Борис Покровский в своем предисловии к опере. Куда подевались остальные герои? И отчего мы с таким усилием хотим раскрасить зло волшебными красками изящества, непокорства и трагизма? Правда – одна, и она не терпит страхов, не терпит уверток психики и изворотливости сердец, не терпит, потому что ей всё равно, что, как и почему мы воспринимаем.

Вот такие мысли пробудила во мне эта веселая драма, словно водой холодной окатила – а ведь, возможно, всё так просто, было бы желание понять и принять идею автора. Зло обожает подобные мелодии, ибо они делают его веселым и лукавым, оттого не таким явным и страшным. Но злобное лицо разврата, перешедшего все пределы, уже ничем не скроешь. Опера так и кричит всем своим существом: «Оставьте иллюзии, господа!» Но Дон Жуан ей вкрадчиво поет в ответ: «Я чую, что где-то близко женщина».