Опера |
6+ |
Иван Фадеев |
2 часа 20 минут, 1 антракт |
Десять лет назад, уйдя со скандалом из Музыкального театра Станиславского, дирижер Евгений Колобов решил создать собственную оперу. Он стал собирать солистов и оркестрантов, согласно театральной легенде даже подобрал скрипача в подземном переходе. И сейчас, действительно, может много чем похвастаться: во-первых, новым зданием в саду "Эрмитаж", которое публика ценит за фонтан в вестибюле, а профессионалы за уникальную техническую оснащенность сцены; во-вторых, пристойного уровня певцами; в третьих, oтличными хором и оркестром; в-четвертых, хорошо раскупаемыми билетами. Особенностью театральной атмосферы является декларируемая Колобовым герметичность. Успехи, которые могут происходить за стенами "Новой оперы", как то: театральные премии, зарубежные заказы, положительная пресса, - Колобова не интересуют. Он презирает внешний мир, артистично притворяется схимником, бросается в крайности, учит всех жить, вызывает смех, слезы, любовь и почитание. В том, что талантливый и авторитарный маэстро десять лет держит в подчинении свою империю, нет, впрочем, ничего удивительного. Удивительнее то, что десятилетнюю историю его театра можно теперь будет увидеть на сцене. В честь юбилея "Новая опера" запускает в репертуар новый проект Bravissimo, который, несмотря на свое беспечное, йогуртообразное название, повествует о трудных, мозолистых буднях. Первое отделение - из русской музыки. Тут рассказывается о том, как все начиналось. Второе отделение - западное. Это уже - история успеха. Впрочем, особого реализма не ждите. История "Новой оперы" дана скорее в аллегорическом ключе. По сути, это гала-концерт (а если уж совсем честно, то капустник), собранный из хитов мирового вокального искусства, каждому из которых придуман непривычный сценический ход. Напевая алябьевского "Соловья", уборщица метет улицу. Под квинтет из "Кармен" звенит посуда в театральной столовой. Ария Мефистофеля предназначена изображать журналиста. Позитивный финал склеен из хоров вердиевского "Набукко". Все это очень в духе волюнтаристских принципов "Новой оперы", где с классическим наследием не принято церемониться. Оно тут никакое не наследие, а личное достояние театра, за закрытыми дверями которого ему гарантированы и смех, и слезы, и любовь, и почитание.