Спектакль в Москве

Все тут

прекрасная Мария Смольникова. замечательный Дмитрий Крымов. и вроде всё есть, но чего-то не хватает. жаль, что Крымов лишился своей мастерской в ШДИ и кочует из театра в театр со своими новыми постановками. было бы здорово снова обрести крышу и стены, собрать свою проверенную команду и созидать, делать спектакли, радовать своих зрителей.. за это и выпьем.

Спектакль Дмитрия Крымова «Все тут» в Школе Современной пьесы удивляет и озадачивает. Любимый вопрос школьного учителя литературы «Что автор хотел сказать?» невольно начинаешь задавать сам, понимая, что ответ будет интересен.

На сцене появляется и уходит множество образов, будь то игрушечные машинки и голуби советской Москвы, по которой юный Крымов шёл со спектакля, или двухэтажный (!) Чехов, которому на сахалинской каторге изливает душу несостоявшаяся актриса и великая воровка Сонька Золотая Ручка. Несколько раз на сцене сменяют друг друга «Все тут» Дмитрия Крымова и «Наш городок» Торнтона Уайлдера. Причём в одном из «уайлдеровских» эпизодов Гроверс-Корнерс, штат Нью-Хэмпшир, ненадолго превращается в Сухуми, а благообразные американцы – в стереотипнейших весёлых грузин, которые носят кепки-аэродромы. В зал периодически что-то прилетает со сцены – то яйцо из папье-маше, то брызги воды из шприцов, символизирующие слёзы растроганности. При этом вместо самого Крымова на сцену выходит играющий его актёр, равно как и ваш сосед по первому ряду может оказаться не зрителем, а персонажем.

Все эти образы сменяют друг друга не сказать, чтобы плавно, но как-то очень органично, так что даже и вопросов-то не возникает, с какой стати мне показывали одно, а теперь показывают другое. За сценой периодически проходит поезд, а сама сцена в виде узкого длинного карниза, равно как и зал из всего четырёх очень длинных рядов лишь подчёркивают это впечатление: с разных точек спектакль видится совершенно по-разному.

«Все тут» напоминает то ли картины Сальвадора Дали с их комбинациями причудливых образов, то ли старенький паззл со множеством недостающих деталей, то ли фрагменты какой-то чудо-машины, которая замашет крыльями и полетит, но только если собрать её правильно.

Крымов вместо сюжета «под ключ» выдаёт загадку, ребус, кроссворд, и ответ продолжаешь мысленно искать, даже покинув театр. Конечно, у этой загадки есть свои подсказки. Например, фигурирующие в повествовании родители автора – режиссёр Анатолий Эфрос и критик-театровед Наталья Крымова, по стопам которых Дмитрий Анатольевич и пошёл. Или Нонна Скегина, завлит и просто друг Эфроса, выдающая со сцены резкие, хлёсткие монологи, а в итоге, посмертно, становящаяся облаком блёсток. Или рефрен «Без театра нельзя!», который повторяют многие персонажи, включая ту же Соньку Золотую Ручку из так и не поставленного Крымовым спектакля. Её, специально или случайно, играет одна со Скегиной актриса.

Наконец, своеобразный ключ к «Все тут» - это пьеса Уайлдера, и в том числе те эпизоды, что не попали на сцену к Крымову. На первый взгляд бытовая история из жизни американской глубинки рубежа XIX-XX веков, «Наш городок» уходит в горизонты метафизики и духовных поисков. Чего стоит одна только фраза «Люди не понимают, что такое жизнь, пока они живы».

А тема жизни и смерти проникает в сюжет «Все тут» очень ненавязчиво, но постепенно заполняет его целиком. Уходят Эфрос, Крымова, Скегина. Уходят американцы из Гроверс-Корнерс – кто-то умер от сердечного приступа, кто-то не вернулся с Первой Мировой. Грузинам начертаны те же судьбы, хоть и не показывают их нам. Никуда вроде не деваются Чехов и Сонька, но мы знаем, что оба они не жильцы. Вот все актёры стоят на изогнутой радуге, но попытки вернуться на землю тщетны – там можно лишь заново увидеть, заново прожить ровно то же самое, что было.

Но ведь именно то же самое происходит на сцене театра. На киноэкране. Или в воспоминаниях других людей. И может быть, истинное место действия этого спектакля – в голове у режиссёра. Хаос образов и мыслей, волны воспоминаний, где несбывшееся реально, где встречаются те, кто никогда не встречался в жизни и где живы те, кто давно ушёл. Границы миров тонки и хрупки, как у того яйца из папье-маше, брошенного в зал. Все тут! Тут, а не там.