Спектакль

Не зря

Я очень люблю работать с Павловичем, я его очень уважаю и те мысли, которые он вкладывает в спектакли, меня трогают. Мне в кайф рядом с ним находиться. Боря - философ, а я очень сентиментальный, то есть я все больше про межличностные вещи, а Боря, он НАДличностный.

Вот мы делали, например, спектакль "Не зря", где я был педагогом и режиссером, а он - художественным руководителем. Работали со слепыми и слабовидящими. Это очень интересный спектакль. Путь, который мы прошли на пути его создания, был очень увлекательный, потому что ты задаешь себе такие вопросы, которые ты никогда не задашь себе в обычной жизни.

Например, незрячий человек спрашивает у тебя: "Объясни мне ,что такое горизонт?"
И ты тут начинаешь задумываться: "А как? Как это объяснить?"

На примере этого спектакля мы попытались поисследовать как раз эти вещи - могу ли я вообще в принципе объяснить что-то другому человек так, чтобы он меня понял. Мы часто в обычной жизни друг друга не понимаем: женщина просит что-то мужчину сделать. Он говорит: "Да - да, я понял". Идет и делает что-то совершенно иное. И женщина злится, ведь она просила не об этом совсем. Всегда остается зазор непонимания между человеком и человеком, и на примере зрячего/незрячего это более очевидно. Я попытался объяснить незрячему человеку, что такое горизонт через сшитые ткани, то есть если две ткани сшить, то шов между ними - это горизонт. Это можно потрогать и соответственно понять, о чем идет речь. А незрячие предложили еще более крутую штуку. Был парень, который раньше видел, а потом ослеп, и он объяснил, что такое "горизонт" так: "Надо вытянуть руки перед собой, растопырить пальцы, пойти вперед и попытаться дойти до конца своих пальцев. Это и есть горизонт, ведь пальцы все время отодвигаются, сколько бы ты не шел.

- А слепые на сцене друг друга как чувствуют? Они не сталкиваются друг с другом?

Там есть под них художественное решение. Условия задают тебе художественно преломить ситуацию. Вот у тебя есть толпа зрячих и незрячих артистов и их надо было как-то организовать. И художник Саша Мохов создал офигенную декорацию. Он сделал черный настил, из которого торчит куча палочек, тросточек, и если их трогаешь, то они качаются как колосья на ветру. Зачем это сделано? Мы по ним ориентируемся. То есть, если незрячий идёт и чувствует, что палочки кончились, это значит, что кончилась сцена. Таким образом, мы убиваем двух зайцев. Тебе, как зрячему, будет это интересно смотреть визуально, а незрячий, когда входит в зал, проходя через эти тросточки, понимает, что он на сцене. И в результате необходимость (как организовать движение на сцене) создает художественное высказывание: ты придумываешь что-то не потому, что хочешь кому-то понравиться, а потому что по-другому у тебя люди уйдут в оркестровую яму.

Этот спектакль попал в лонг-лист Золотой маски. Он обычно идет на Новой сцене Александринки, но иногда мы играем его в Эрмитажном театре, потому что одна из тем в спектакле это живопись. Как объяснить опять же незрячему, чем Ван-Гог отличается от Рембрандта. Мы договорились с Эрмитажем и пошли в музей в выходной день, когда там никого не было. Мы ходили и рассказывали друг другу, и нам рассказывали про картины в зале Рембрандта. И Рембрандт стал основой для спектакля. Нам показалось интересным, что можно играть спектакль в Эрмитажном театре и знать, что Рембрандт висит через стенку