Спектакль в Екатеринбурге

Змея золотая

Для меня история странным образом перекликалась с вампиловской «Прошлым летом в Чулимске». У Вампилова в пьесе была фраза: «А то бы вы знали, что через несколько лет через нас пройдет железная дорога...» И вот железная дорога прошла (45 лет — реальный срок). И около переезда появилась автомастерская, а на месте одной из деревень, скорее Ключи, чем Потеряиха, организовался коттеджный поселок «Чистый родник». И мужчин стало значительно меньше, если у Вампилова трое сходятся около одной девушки, то в современном варианте одного юношу делят две особы. Давно прошли те времена, когда Общественность что-то интересовало. «Общественность интересует, где я ночую... Беспокоится?.. Встревожена? Надо же. У меня такое впечатление, что общественность это волнует больше, чем меня самого... » Каждый сам решает, что ему делать. Но никуда не делись такие чувства, как любопытство и зависть. А вот любовь стала иной... или ее действительно, в основном, нет. В основном. Нет, не просто так три женщины выговаривают главному герою 20летнему Виктору: «Знаешь, а ведь через десять лет на тебя никто и не посмотрит. Ну, на улице – никто и не обернется. Это ты сейчас красивый, машины останавливаются, бабы за тебя дерутся. А что будет через десять лет? Никто не посмотрит. Всё уйдет." И как после таких слов не захотеть попасть в струю, чтобы «..есть другое, другое пить, иначе жить, и быть спокойным за завтра, не жить так, как я и ты живём, в хлеву, и жрать говно подгнившее и быть счастливым только этому». Но попасть в струю — это продать себя, стать капризной игрушкой, а чтобы не сломаться до конца, начать гнобить и утверждаться за счет тех, кто рядом и слабее. Эти преображения - отличный диапазон для проявления актерского мастерства исполнителя главной роли. Есть ли счастье, «... когда все поступки людей для тебя объяснимы. Когда все слова - ложь, а за ними совсем другое. Ты видишь всё и всё понимаешь иначе, не так, как оно выглядит. И становится скучно. Ты видишь сквозь стены...» Но все же автор дает надежду на существование счастья. Оно в отсутствии зависти, свободе и настоящей привязанности, и этому учат не люди, а птицы.
Кажется и я начинаю видеть проросшие стебли других произведений в пьесе: преображение Виктора в «плохого мальчика» напоминает темы Дориана Грея, желание без сожаления расстаться с пачкой денег — сцену с Настасьей Филипповной, а заключительная сцена — финал пьесы «Любовь и голуби». Это исключительно мои ощущения, так же как и упоминавшееся выше общее сходство с Вампиловым.
Смотрела вещь в рамках гастрольного визита "Коляда-театра" в Москве. Мне понравилась и пьеса, и актерские работы.
С удовольствием схожу на другие гастрольные вещи "Коляда-театр"

Вся наша жизнь -- шиномонтажка у железнодорожного переезда.
"Мои актеры не врут. Через минуту вы это увидите" (с) Николай Коляда. Из вступительного слова перед спектаклем.
И это правда.
Спектакль "Змея золотая" в Булгаковском доме. 14 января 2019.

Николай Коляда:
- У меня курс драматургии в Екатеринбурге... Однажды я дал своим студентам задание: напишите пьесу про шиномонтажку. Они принесли мне 60 пьес. Одни пьесы были плохие, другие лучше, третьи совсем хорошие. И тут я решил: я тоже напишу про шиномонтажку... И я написал пьесу "Змея золотая". (Коляда улыбается) Ну, у меня-то все равно лучше получилось.
(смех в зале)
* * *

Действие происходит в шиномонтажке у ЖД переезда. Где-то там, в нескольких километрах за переездом, чистый воздух и закрытый поселок для очень и очень богатых — "Чистый родник".
А тут — граница. Где богатые вынужденно встречаются с бедными. А мимо идут поезда в Москву...
Богатая дама Света (Татьяна Бунькова) решила завести молодого любовника — и выбрала на эту роль Витю из шиномонтажки (Игорь Баркарь). И чтобы все было надежно, его лучше купить... как щенка... или ручную крысу.
Но все ли в этой жизни продается?
* * *
Я люблю читать пьесы. Фактически я смотрю спектакли, когда читаю. И часто спектакль, который я увидел в воображении, лучше того, что я вижу потом в театрах.
С пьесами Николая Коляды иначе. Спектакли, поставленные им по собственным пьесам, лучше, чем я видел в своем воображении. То есть, пьесы отличные! А в реальности оказываются еще лучше.
Появляется другой слой, слова звучат иначе, те же самые реплики дают иную оценку, иной оттенок, чем я увидел в тексте. Иногда совершенно противоположный.
Коляда-режиссер делает хорошие пьесы Коляды-драматурга еще лучше. Объемнее. Сильнее.
Повезло Коляде-драматургу с режиссером :)

* * *

Это второй спектакль Коляды, который мы с женой смотрели в этом сезоне.
После "Большой советской энциклопедии", которая забрала меня в свой мир почти мгновенно, через пару минут после начала, и к финалу первого акта я уже сидел с комком в горле, со "Змеей" вышло по-другому.
Первые пятнадцать минут я смотрел слегка отстраненно. Я оценил отличную пластику, очень точную органику Вити и нарочитую, сделанную "сю-сю-сю" нагламуренной дивы Светы... Но меня пока не забирало. Может, потому что я знал сюжет?
А может, мешало то, что у меня была задача сделать несколько кадров для будущего отчета. И это чертовски мешало сосредоточиться.
И ритм казался чуть медленней, чем нужно. Мне казалось, актеры играют хорошо, но словно чуть притираются друг к другу.
И вот через двадцати минут, когда на сцене появилась Ира, невеста Вити, меня вдруг зацепило. И потащило по пьесе.
Появление третьего человека стало спусковым крючком. Тогда я не понял, почему, а сейчас понимаю.
Потому что на самом деле Света торгуется не с Витей, не его она уговаривает, покупает, уламывает, улещает, шантажирует, соблазняет...
А Иру. Именно Ира активное начало здесь. Именно от нее зависит, поедет Витя или нет. Именно Ире нужна белая фата, платье, птичка на машине, чтоб подруги обзавидовались... Именно Ира думает: "Ну, чего такого-то? Ну, съездит он с этой разок. Не убудет от меня". Зато — деньги будут.
И ритм сразу взвинтился, пошел нерв. Я уже не отстраненно смотрел, я уже был там, рядом с ними, в этой шиномонтажке.

* * *
В зоопарке удавов кормят крысятами.
Вон он, крысеныш Витя. Выросший на помойке, зубастый. И при этом — красивый сам собою. Как моряк из старой советской песни.
В промасленном комбинезоне. Острит и смеется.
Витя, Витя. Мальчик Витя.
И тут же, в соседнем магазинчике запчастей, нашедший любовь на всю жизнь, ну или хотя бы до свадьбы. Свою пару. Семейную ячейку. "А чего? Скоро поженимся. Уже и заявление в загс подали. Все как у людей. И кредит под свадьбу взяли, чтоб не хуже других".
Ира, продавщица из соседнего магазинчика автозапчастей.
Образы в пьесе на первый взгляд просты и даже прямолинейны.
Ручная крыса, золотая змея, как образ побеждающего бабла, ласточка. Все просто. Роли распределены.
Только вот змеей успевают побыть все женщины попеременно:
Богачка Света, молодая продавщица Ира, язвительно-циничная и романтичная тетя Люба. И опять Света.
У Коляды, как у Альмодовара, главные — женщины.
* * *

На самом деле, как я думаю, Свете не особенно нужен был любовник. Свете нужен был тот, кто станет подобием ее, кого можно "осчастливить", воспитать на свой лад, доказать себе, что все люди одинаковы, все продаются, всех можно купить.
Так, как когда-то купили ее саму.
"Не я такая, жизнь такая".
Думаю в молодости, пришедшейся на 90е, она была невероятно красивая женщина.
И теперь она хочет доказать, что все продается. Потому что в глубине души Света знает, что продалась, что дрянь, дешевка, пустота. Но если все люди такие -- то тогда, десять лет назад, Света все сделала правильно.
А значит, именно она -- победительница, а все остальные -- неудачники.
Когда мать Вити бегала с тяжеленными баулами, клетчатыми неподъемными "мечта оккупанта", надрывалась, беременная, теряя красоту и здоровье... Света уже тогда элегантно завязала с дешевыми папиросами и начала обеспеченную жизнь.
И только запах витиного "Беломора" напоминает ей, что была когда-то красивая и свободная Светлана.

* * *
Ох, как всех перепахала эта змея золотая.
"Не мы такие, время такое". Ага, ага.
Самое интересное, среди героев пьесы нет людей, изначально богатых.
Есть те, кто во время перелома начала 90х оказались за гранью выживания. И выживали по-разному.
Вообще, серьезно меня задел этот спектакль.
Может, потому что я с Урала. И во мне застряли, как осколки проклятого зеркала троллей, эти девяностые. Эти смерти. Эти спившиеся багровые лица. Эти мертвые заводы. Почему-то мне кажется, на Урале это было особенно страшно. Эта пустая улица спиленных тополей, по которой когда-то шла веселая людская волна на РМЗ. Эти клетчатые баулы "мечта оккупанта". Ненавижу эти баулы. Эта барахолка возле Гостинки, рядом с летящей в небо победной "тридцатьчетверкой".
Я приезжал в Кунгур из сравнительно благополучного Вартовска. И видел, как скукоживается, чернеет, словно горящий лист, город моего детства. Как чернеют, скукоживаются и умирают люди, которых я знал. Кто-то спился, кто-то скололся, третий закончил жизнь самоубийством, четвертого убили на улице.
Возможно, мне это казалось страшнее и нагляднее, потому что для меня это было нарезкой, как в кино. Щелк, щелк, щелк.
Иногда мне кажется, что жители Москвы в 90е жили отдельно от остальной страны. Индустриальный Урал загинался, а в Москве все было более-менее в порядке. Хотя, может, просто так кажется.
Моя тетя из Перми, работая в больнице, моталась с баулами в Турцию и Польшу, продавала сама вещи на рынке, чтобы только выжить и пожрать. И ребенка накормить.
* * *
В пьесе не было этой ошеломительной, резкой, как удар ремнем по нервам, вспышки насилия. Когда Витя швыряет Иру, как в каком-то "танго апаш", обнимает и вырыкивает, выблевывает свою боль, свою "типа мужскую позицию", которая на самом деле ни фига не позиция, а защитная реакция смертельно раненого зверя, отчаянный рывок на цепи, раздирая горло, потому что делая больно Ире, он делает больно себе.
Сейчас перечитал. Пьеса очень сильная, а спектакль еще лучше.
Наверное, я сейчас плохо сказал, сумбурно.
Идите на Коляду, люди. Оно того стоит.
Хотя и всю душу вынет к чертовой матери.
А в конце все равно будет надежда. Свет.
Может, мы, люди, не всегда крысы, загнанные в угол. Но и иногда и ласточки?
* * *

В предпоследней картине Витя из ручной крысы превращается в Рикки-Тикки-Тави. Даже укушенный десять раз, с ядом в крови, мангуст будет продолжать драться... И змея отступит.
* * *
Замечательные у Коляды актеры. Просто смотрел на их игру и наслаждался. Слева направо: Татьяна Бунькова (Света), Татьяна Потехина (Ира), Вера Цвиткис (тетя Люба), Игорь Баркарь (Виктор) и Ваня (Мурад Халимбеков). Ух, какая красивая Ира (Татьяна Потехина) — черт побери, от сцены к сцене все красивее! И этот ее низкий грудной голос...

Конец спектакля. Выход на бис. В центре маленькая прекрасная Вера Цвиткис (тетя Люба). Когда она в спектакле говорит "Я жар-птица!", ей веришь. Смеешься вроде, но веришь. Свобода. Независимость.
Уральская душа.
Не стало квартиры и денег, нашлась свобода.