Спектакль

Сонм

Для того, чтобы спектакль признали в Москве современным, молодежным и актуальным, в нем должно быть несколько важных составляющих.
Во-первых, должен быть видеоарт. Просто игра со светом или традиционное освещение не катит и не отрывает отрока или отроковицу от своего вотсапа или вконтакте. Нужна хорошая графика или отдельно снятый видеоряд.
Во-вторых, нужен звук. Классика не проходит. Это скучно. Музыка должна быть громкой, местами агрессивной, местами заунывной – в зависимости от того, что происходит на сцене.
В-третьих, актеры должны быть молодыми, полуголыми или голыми, извиваться в разных позах и демонстрировать мучения и страдания. Старикам тут не место.
В-четвертых, должна быть раскрыта тема гомосексуализма. Это не оригинально, но скандально для старичков. Надо, чтобы по ходу пьесы кто-то в кого-то влюбился или, на худой конец, изнасиловал. Или красиво это дело описал, извиваясь в разных позах (мучениях и страданиях).
В-пятых, должна быть раскрыта тема насилия, в частности – «токсичных» нехороших родителей, которых на самом деле герой (героиня) любит и ищет, а они вечно куда-то пропадают, не любят и обижают героя-малыша. Так же подойдет тема агрессии в детском саду, в школе (при сдаче ЕГЭ), в университете или при трудоустройстве.
Есть еще разные мелочи типа минималисткой бутафории, непонятных костюмов и бодиарта, но в целом джентельменский набор современной пьесы сформирован и наша театральная молодежь его радостно эксплуатирует и демонстрирует молодежи нетеатральной.
Моноспектакль режиссера и драматурга Семена Ступина «СОНМ» в блестящем исполнении Василия Буткевича полностью соответствует джентельменскому набору и может смело называться современным, молодежным и актуальным.
Автор – устами актера, подробно рассказывает о жизни героя, о том, как любящий свою мать-кукушку парень превращается в убийцу. По ходу пьесы нам предлагаются спецэффекты – видеоарт в виде гримас полуголого негритёнка, музыка, сценречь и сцендвижения единственного актера. Все хорошо, умно и честно сделано. Нет претензий к актеру, видеохудожнику, композитору и даже режиссеру. Они отработали качественно. На твердую четверку. Как говорят, «спектакль держит в напряжении» - включать телефон и проверять свой воцап или контакт мне было некогда. Надеюсь, что публике - тоже.
Но вот катарсиса лично у меня не случилось. Особых открытий – тоже. Почему? Надо подумать.
Начнем с того, что режиссер и драматург объяснял свое творение как копание в душе маньяка и убийцы. Ну покопался. Задачу выполнил. Раскрыл тему матери, тюрьмы и гомосексуализма. И что? Лучше бы не копался.
Душа получилась какая-то заурядная. Скучная. Все поведение героя сводится к формуле, изложенной героем старого советского фильма «Джентльмены удачи»: украл – прогулял – сел – вышел и далее по кругу. Вот это - жизнь.
У нас таких Мэнсонов – рубль ведро. В Москве, может их и не видно, поэтому утонченным юношам и девушкам из артплэя, смотрящим спектакль в перерыве между уроками итальянского, тренингом личностного роста и чашечкой элитного чая в барбер-салоне это может показаться в новинку, но в каком-нибудь замкадном Волоколамске или Кимрах плюнешь на улице и в Мэнсона попадешь – вот он, сидит на корточках, сосет дешевое пиво, смотрит на свои лампасы от адидаса, готов курнуть шмали или закинуться кристаллом – особенно если на халяву.
Вся страна покрыта сетью таких Мэнсонов. В молодости они бедокурят, после 30 (если не сядут и не помрут) обзаводятся толстым брюхом и задницей, скверным характером неудачника и воспроизводят следующее поколение.
И когда эти Мэнсоны - по молодости, со своими телками сбиваются в стаи, то обкуриться, залезть на чужую дачу и прирезать там кого-нибудь – дело плевое. Сюжет, практически, ежедневный в криминальных новостях. И нет тут никакой свободы и хиппи культуры, «здесь и теперь» философии и прочей духоподъемности.
Ну конечно, можно напереть на то, что он несчастный, что мама его не любила, папы не было, а в 14 лет его трахнул соседский Мэнсон или учитель физкультуры и поэтому он дошел до жизни такой. Ну так все такие - без всякой там культур-мультур и философии доходят до жизни такой. Всех трахают. Удивили ежа задницей.
Не верю я герою. Не сопереживаю. Скучный он. Для катарсиса нужно перерождение героя – это закон жанра. Никакого перерождения, метаморфозы героя в спектакле нет. Поэтому скучно. Каким был герой, таким и остался – животным, способным к размножению и инстинктам. Да, он страдал. Но эти страдания ничему его не научили. Он так и не стал человеком.
Превращения и метаморфозы не видно за спецэффектами. Нет события. Все известно сразу и заранее – украл – убил - прогулял – сел – вышел. Скучно.
Задача не решена. Бегства из заколдованного круга не случилось. Поэтому пожелаем сценарно-театральной молодёжи развивается дальше и учит матчасть - приемы создания метаморфоз.
А вот с формой в спектакле все хорошо. Она даже может стать классикой.
Глядишь – такими темпами, скоро на таком языке начнут детские утренники делать. Например, моноспектакль «Колобок» с женской лесбийской версией (любовь колобка-ж к бабке и разлука с ней) или мужской версией (любовь колобка-м к деду и разлука с ним) и видеоинсталляциями каннибалистических сцен поедания колобка. «Евгений Онегин» тоже надо переосмыслить – пусть стреляются голыми на фоне видеоарта, а перед смертью Ленский пусть признается в любви к Онегину или захочет поменять пол.
Надо отрывать детей от айфонов. Тут все средства хороши.