Спектакль

Кроличья нора

Пьеса Дэвида Линдси-Эбейра «Кроличья нора» получила Пулитцеровскую премию как лучшее драматическое произведение для театра. Есть фильм, снятый по ней. И вот теперь в театре на Малой Бронной появился одноименный спектакль. Все предупреждают, что сюжет жутко душещипательный, зрители плачут. Но, как ни странно, постановка для меня имела больше философский смысл, чем психологический, и оказалась оптимистичной. Я не плакала, я удивлялась.

По сюжету за девять месяцев до событий у супружеской пары погибает 4-летний ребенок. Проходит время, отец и мать ходят на психологические тренинги, пытаются вести обычный образ жизни, но... Мужчине легче, он отпустил ситуацию, играет с друзьями в сквош, ходит на работу. А вот женщине – нет. Она ищет, ищет в течение всей пьесы смысл дальнейшей жизни, ищет то, что поможет ей преодолеть боль, смириться с утратой, то, что поможет ей не винить в случившемся себя и других. Она много раз повторяет, что окружающие люди не понимают ее боль. Все предлагаемые ей решения не подходят, не находят отклика в ее душе, не затрагивают ее разум, они чужеродны ей. Ни обращение к богу, ни общение с людьми, оказавшимися в похожей ситуации, ни советы и любовь близких, - все оказывается не важным и чужим. Но выход все-таки будет найден. И то, благодаря кому он найдется, и каким он окажется – удивительно и неожиданно. Джейсон – молодой человек, который сбил на машине ее ребенка, который переживает почти так же сильно и безнадежно, который не спит по ночам, вдруг напишет искреннее письмо. Их боль и восприятие окажутся удивительно созвучными, а теория существования параллельных миров, где те же люди проживают другие судьбы, окажется живительной, придаст силы. Силы пойти в школу для взрослых, силы начать изучать физику, силы снова встречаться с друзьями, общаться с родными, силы слышать других.

Весь спектакль главная героиня задает вопросы близким людям, дающим ей советы: «Откуда вы знаете, как надо?» Как надо переживать свое горе, как надо жить после того, что случилось, как надо общаться с людьми и друзьями. Она повторяет это так часто, что волей-неволей начинаешь задумываться, откуда они знают, и как надо? Главная героиня переживает огромную душевную боль, но это ее сознательный выбор и она его отстаивает. А зрителям остается только подумать, где грань между этим сознательным страданием и настоящей депрессией, когда нужно отпустить человека и позволить ему жить так, как он хочет, а когда нужно вмешаться и помочь.

Можно изменить всё, кроме прошлого. Но как быть, если ни разум, ни сердце, не хотят мириться с этим прошлым. Как жить, когда боль столь велика, что не дает дышать. Что делать, если постоянно возвращаешься в тот злополучный миг и спрашиваешь себя: а если бы я не... И тогда наш мальчик остался бы жив...
В Театре на Малой Бронной премьера. Сергей Голомазов поставил “Кроличью нору”. Допустим, что текст Дэвида Линдси-Эбера читали не многие, но уж фильм Д. Кэмерона с Николь Кидман в главной роли смотрели все. Меня всегда поражает бесстрашие режиссеров браться за известные сюжеты. Так вот, забудьте всё, что видели. Спектакль - иной, он как игла под кожу. Будет больно. Болью пропитаны белые стены, боль сочится из красных ран, отражается в прозрачных стеклах и её отчаянные брызги коснутся всех. И тех, кто на сцене, и тех, кто в зале.
Сюжет прост и трагичен: в счастливой семье случайно погибает четырёхлетний мальчик. И каждый из пяти персонажей чувствует свою вину. Если бы Иззи не поругалась с матерью, если бы не позвонила Бекке, если бы Бекка не пошла в дом ответить на звонок, если бы Хауи закрыл калитку, собака не побежала бы за белкой, мальчик не выскочил бы за собакой, если бы не выехала машина, если бы .... Нет ничего страшнее смерти ребенка. И достаточно рассказать сюжет, выжать слезу, и зритель поплыл, и спектакль удался. Но, Голомазов - режиссёр-психолог, и не довольствуется малым. Ему не интересно просто рассказать трагедию, он хочет показать, как с ней справляются, как меняются и как выживают герои этой истории. И в очередной раз я восхищаюсь тем, как он это делает. Во-первых, он оставляет только главных лиц, не перегружая действие второстепенными персонажами. Это не значит, что их нет, они присутствуют “виртуально”, в разговорах, в сюжете, и этого вполне достаточно. Во-вторых, он гениально обыгрывает пространство, оно меняется, оставаясь почти неизменным, благодаря движению прозрачных стен, стульев, столов и деталям. В-третьих, - это удивительно, как режиссеру удаётся дать возможность настолько раскрыться актёрам! Каждый меняется по ходу действия и предстает перед зрителями во всем этом сложном процессе, наблюдать за которым порой не хватает душевных сил. Костюмы, прически, обувь - создают каждый раз новый облик, помогая понять, что происходит с героями. Это невероятно интересно и не скрою, я пыталась смотреть спектакль именно с этой позиции, с позиции “наблюдателя за тем как это сделано”. Потому что сделано гениально, да. Но мне не удалось спрятаться за нюансами. Я тоже поплыла, и хоть моё сердце не остановилось, но было близко к этому. Я ныряла в кроличьи норы каждого, ибо там не одна она, а у всех своя.
Юлия Пересильд/ Бекки, в элегантном, похожем на смирительную рубашку, платье, то в серебряных туфельках, то босая, словно натянутая струна, звенящая от невозможной боли, играет, балансируя на грани. Я не могла отвести взгляд от её рук, уже только ими актриса показывает изменения души своей. Сначала висящие, словно плети, затем жаждущие заняться хоть бы чем, тестом ли, упаковкой вещей, они и защищают, и предостерегают, и пишут бесконечные формулы, уводящие в другой мир. И в конце концов уверенно обнимают любимого, возвращаясь к жизни.
Юрий Тхагалегов/ Хауи - муж Бекки: отчаяние и беспомощность, любовь и жалость переполняют его. Он ищет поддержки, не в силах справиться с горем, и очень искренен в этой роли.
Сцена, когда Бекки пишет бесконечные формулы, а Джейсон/ Олег Кузнецов, невольный убийца, несчастный водитель автомобиля, стоит, замерев, и руки его также поникли, очень сильная. Они оба ныряют в нору. Каждый в свою. Олег может показать характер одними запястьями. Это невероятно, но так.
Сестра Бекки, Иззи, в исполнении Настасьи Самбурской сначала показалось, перебарщивает с вульгарностью, но танец её “живота” и живость прекрасных глаз всё искупает.
А поплыла я на финальном монологе Нэт, матери Иззи и Бекки, которую играет Вера Бабичева (Vera Babicheva). Эта роль может и посложнее главной. У нее горе - двойное, потеряв когда-то сына, она теперь потеряла и внука. Персонаж Веры - женщина странная, слегка отвязная, с дредами (!), в кружевной юбке, нелепостью своей прикрывающаяся, - но как же давно несет она свою боль. И лишь она знает, что с этим и жить можно, и что не пройдет эта боль никогда, и только ею ты связан с теми, кого уже нет. Я увидела трёх разных Нэт - растерянную, маскирующую свою боль желанием отвлечь; отчаявшуюся, исстрадавшуюся за дочь, желающую помочь, даже когда ее помощи не хотят; и - мудрую, всё понявшую и принявшую, нашедшую единственно верный путь в будущее, дающую надежду и утешение. И это было потрясающе. Я видела много, но вот как Вера играет Нэт - это очень сильно.
У каждого из нас есть своя “кроличья нора”, в нее мы прячемся от горя и суеты, в ней ищем спасения и утешения, там пытаемся переждать невзгоды. Спектакль С.А. Голомазова - несомненная удача театра на Малой Бронной. Очень рекомендую. И вообще, театр!

Отличный спектакль, глубокий, со смыслом. Пьеса шикарна, немного юмора, много философской глубины, и психологического анализа. А главное Кэррол Льюс любимый мой дал отражения в ней, и кролик, и Алиса, и таинственный мир анализа вселенной

На «Кроличьей норе» невозможно не плакать. Притом она не вышибает слёзы, не жалуется, не рыдает, не использует проверенные мелодраматические приёмы и пафос актёрства. Тихо, сдержанно, иногда взрываясь и тут же беря себя в руки, безнадёжно, всё понимая – так же, как и главная героиня, её семья и соседский парень…

Неспешное тонкое и понимающие без поучения исследование чувств вины и горя, когда уже изменить нельзя. О том, как пережить это.

После нежного и тонкого фильма Кэмерона Митчелла с Николь Кидман, на котором я весь сеанс просидел с мокрыми глазами, думал, что в театре это сделать уже нельзя: будет грубо, топорно, театрально, с надрывом. У Сергея Голомазова в театре на Малой Бронной получилось по-другому: сценично, выразительно, классически, образно, музыкально – эффект тот же: то и дело меня, взрослого мужика, пробивает на рыдания. Иногда, чувствую, вот-вот на грани: сейчас пойдёт театральность и актёрский пафос, а за ними дурновкусие и неправда – и всё же действие удерживается, вкус не подводит.

Почему так получилось? Точная изобретательная и выверенная режиссура и работа с актёрами. Глубокая, тонкая, абсолютно достоверная игра Юлии Пересильд, а также яркие, почти на грани, и при этом трогательные умные и убедительные работы Веры Бабичевой, Настасьи Самбурской и Марка Вдовина. На их фоне, конечно, Юрий Тхагалегов выглядит и слышится несколько грубовато и потеатральнее, но в целом картину не портит. И разнообразная – драматизирующая и тоскующая – музыка Пярна, Армстронга и Лэнга, играющая свою гармоничную и усиливающую действо роль. Всё сложилось. И в такой тонкой и чуткой на фальшь пьесе, и с таким придирчивым, не терпящим пафоса и чувств нараспашку, стандартов и попсовости зрителем как я.

Кажется, я последний раз был на Малой Бронной ещё при Эфросе. Как-то всегда проходил мимо. Теперь точно вернусь

Не дай бог никому то, призошло в семье Бекки и Хауи, их четырехлетний сын был сбит машиной и умер. Не могу даже представить каково это.
И вот семья Бекки и Хауи из пьесы "Кроличья нора"Дэвида Линдси-Эбера в глазами режиссера Сергея Голомазова в Театре на Малой Бронной. Бекки по-своему переживает весь этот ужас. Стерильность, только стерильность. Ведь все в доме напоминает Дэвида. Отпечатки на стенах, игрушки, даже собака..все это надо убрать, стереть, упаковать и таким образом убить боль терзающую душу и сердце. Контроль своих эмоций.Не давать панике и печальным мыслям взять вверх. Все время действовать- убираться, чистить, готовить, выкидывать и снова что-то делать. Лишь бы ..не..о нём..Так думает Бекки. А другие-муж, мама, сестра..они пытаются расшевелить её, вывести из кокона, куда Бекки себя загнала.
Но всё не так. Эти раздражающие факторы лишь выводят ее из себя, но контроль, всюду контроль за собой и она снова Холодная Бекки.
Но что-то меняется..Появляется Джейсон, парень, что был за рулем злочастного автомобиля. Всего лишь подросток, что не справился с управлением. Рок(( Но Джейсон также переживает..Он пишет книгу о параллельных мирах, в которых есть возможность прожить жизгь иначе, чуть изменив момент. Надо попасть в Кроличью нору и там..
А может надо смириться и жить дальше.. И этот груз постепенно уйдет с плеч, он останется, но будет терпим, он всегда БУДЕТ. И это хорошо. И не надо продавать дом, прятать игрушки,отчуждаться от любви и дружбы. Надо продолжать жить дальше.
Юлия Перересильд очень четко и достоверно сыграла Бекки. Несмотря на холодность поведения героини было видно, что какая трагедия ей владеет, как тяжело ей нести маску хладнокровия и спокойствия.
Веселая и озорная Настасья Самбурская в роли сестры Бекки Изи этакая эпатажная рокерша, бунтующий подросток, ещё дитя. Очень понравилась. Она внесла весёлую нотку в этот грустный вобщем-то спектакль.
Мама Бекки и Изи-актриса Вера Бабичева бесподобна. Этакая женщина с сумашедшинкой, а на самом деле тоже глубоко трагичная личность, ведь кому как ей не знать полноту горя от потери ребенка. Сцена во втором действии между ней и Бекки одна из самых важных и сильных вышла.
Но самая сильная сцена по-моему-это чтение Бекки книги-комиксов "Кроличья нора" Эта музыка, сопровождавшая весь спектакль, тут была одним из действующих лиц. Невероятно тревожная и в тоже время оптимистичная. А как постижение "Кроличьей норы" было обыграно-выше всяких похвал, слезы у меня стояли на глазах-так было эмоционально.
Прекрасная сценография-эти двигающиеся платиковые прозрачные стены, они как бы символизировали невидимые барьеры, коими огородила себя Бекки. И в начале спектакля она в одиночку их двигает, а в конце, когда принятие горя произошло, эти стены двигают уже оба супруга, а потом и все герои. Как бы намекая, что в одиночку с горем не справиться. Семья есть семья. Всегда.